III

  По-видимому, людей, занимающихся устным народным творчеством, можно разделить на несколько категорий: исполнители, хранители, собиратели, аналитики. Есть люди, относящиеся сразу к нескольким категориям.

  Исполнителями является большинство населения, если не весь народ. Но в его глубинке есть наиболее одаренные способностями люди. Они обычно знают

множество произведений и прекрасно их исполняют. Это – хранители. В каждом селе таких наберется 10-20 человек. Если в Молдове насчитывается 300 украинских сел, то всего их будет около шести тысяч. Если бы собрать в один банк данных всю информацию, которой располагают эти шесть тысяч человек, да поискать хранителей фольклора в городах, то вся она, в идеальном варианте, была бы предметом изучения украинской фольклористики в Молдове. Сбор информации может занять десятилетия, но без этого говорить о науке фольклористики невозможно.

  Знать хранителей фольклора необходимо поименно. Во-первых, то, что знает один хранитель, могут не знать 50 исполнителей. Во-вторых, ценные произведения могут храниться в памяти родственников и наследников этих людей, и учет облегчит их поиск. Эти соображения позволяют сделать вывод о необходимости единого учета таких людей.

  Есть ли необходимость форсирования сбора украинской фольклорной информации? Да, безусловно. Тому есть ряд причин.

  Первая: уход из жизни одаренных хранителей произведений устного народного творчества. Из 17 особо одаренных людей в селе Дану большинство умерло, в том числе и несколько человек, не достигших возраста старости.

  Вторая: утрата интереса молодого поколения к произведениям устного народного творчества, о чем свидетельствуют данные проведенного мною анкетирования учащихся средней школы села Дану в 1977 и 1993 годах. Если в 1977 году мне удалось собрать около 150 анкет песен, записанных учащимися от родителей и прародителей, то в 1993 году было собрано лишь несколько таких анкет. Если в 1956-58 годы дети села Дану знали и с удовольствием рассказывали множество сказок на украинском языке, то в настоящее время никто этих сказок уже не помнит, даже те, кто их знал в большом количестве.

  Третья: вытеснение из обихода народных песен. Все реже звучат они на свадьбах, куматриях, праздниках. Отчасти они вытесняются современными ансамблями и группами, фонограммами и т. п., отчасти причиной тому является уныние и пессимизм простого человека, занятого мыслями о выживании. Не до песен.

  Если не форсировать сбор фольклора, то мы в скором времени утратим духовное богатство, в нем содержащееся, – навсегда, безвозвратно.

                       IV

  Форсирование сбора и изучения фольклорного материала украинцев вызывается еще одной необходимостью. Завезенные в ряде случаев в наши края сотни лет назад произведения здесь как бы законсервировались и потому сохранились, в то время как в Украине были размыты общекудьтурным потоком и, возможно, забыты. Пример тому – песни-парованки. Собственный корреспондент общеукраинской газеты "Подолsя", издающейся в Виннице, Анастасия Трошкова, узнав о песнях-парованках, собранных мною в Стурзовке, отмечает, что, проанализировав доступную ей литературу по украинскому фольклору, она не встретила упоминания о таких произведениях вечерницкого цикла. Феномен села Петруня – сохранение и исполнение украинских колядок в молдавском селе на языке, вышедшем из употребления, – открыт тоже у нас, в Молдове.

  Возможно, детальное изучение того, что еще у нас осталось, ответит на множество вопросов, на которые трудно или невозможно найти ответ в самой Украине. Ильф и Петров, предпринявшие в начале1930-х годов поездку по США, с удивлением и восхищением писали в "Одноэтажной Америке" о русском поселении молокан, покинувших Россию в XIX веке, отмечая, что все у них дышало прошлым – и язык, и жилища, и одежда. Такое в России увидеть уже было невозможно. Нечто подобное происходит, на мой взгляд, и с украинцами Молдовы. Именно эти соображения и натолкнули меня тридцать лет назад на мысль о ценности и необходимости сбора украинского фольклора.