Я поворачиваюсь лицом к Райану Андерсону. Он выглядит искусителем даже больше, чем когда-либо прежде. И я более чем понимаю, из-за чего в моей голове сформировалось именно такое мнение.

– Ты серьёзно?

– Мне пора на работу, Моника. А тебе надо подумать над тем, что самообман это даже хуже, чем ложь другим людям. Они могут и не узнать, что ты им соврала, но ты всегда будешь знать, когда не являешься честной сама с собой. Я позвоню через пару дней.

Отклонить. Отклонить. Отклонить. Сколько ещё раз я должна коснуться сенсорной кнопки на экране, чтобы человек понял, что я не желаю с ним говорить, и не только потому, что в этот же самый момент уже нахожусь на связи с отчим домом? Хорошо, ладно, пусть будет снова. Всё равно рано или поздно ему надоест. Или понадобится идти на встречу. Или настанут выходные, и всё внимание придётся сосредоточить на семье. Вывести детей куда-то за город или просто заняться совместным досугом, не предусматривающим работу за компьютером или нахождение в телефоне. Хотя о чём это я? Сегодня и так суббота. Тогда почему Райан Андерсон всё продолжает и продолжает мне звонить? Он что, отправил свою королеву во временную ссылку, откуда она не может знать, что тем временем происходит дома? Впрочем, неважно. Отклонить. Отклонить. Отклонить.

– Моника, мы тут с твоим отцом подумали, что ты могла бы приехать в гости. Мы давно тебя не видели.

– Мама, я была у вас в начале мая. Прошло всего лишь два месяца.

– Тогда когда? Может быть, на твой День рождения? Что скажешь?

– Однозначно нет. Что я буду там делать? – да я просто стухну от тоски. В четырёх стенах наедине со своими родителями, когда они несколько дней будут являться моим единственным кругом общения. Не контактировать же мне с немногочисленными бывшими одноклассниками, которые пожелали остаться жить в Сиэтле. – Лучше приезжайте вы ко мне. Я сверюсь со своим графиком и скажу, когда буду наиболее свободна. До Дня рождения или после.

– Ох, Моника, Моника…

– Что?

– Да ничего, просто мне кажется, что ты могла бы бросить свою работу и найти что-то более приземлённое и стабильное. У тебя ведь есть диплом. Вот почему ты не стала преподавать?

– Просто не стала, и всё, – огрызаюсь я, потому что уже чувствую зарождение повторяющейся из раза в раз беседы. Обычно буфером между нами служит отец, но сегодня у него дежурство, и, наверное, именно поэтому мама и решила мне позвонить. Чтобы воспользоваться его отсутствием по долгу службы, направленной на обеспечение безопасности людей, и снова в течение неограниченного количества времени пытаться изменить уже давно взрослую и состоявшуюся личность. Конкретные фразы, конечно, отличаются от случая к случаю, но общий смысл всегда остаётся неизменным.

– Знаешь, Моника, ты моя единственная дочь, и я тебя очень люблю, но вот взять хотя бы твоего Джейка. Он уже женат, и у них вот-вот родится ребёнок. Извини, но ты…

– Боже, мама. Когда ты наконец прекратишь его вспоминать и по-прежнему считать его моим? Мы встречались всего несколько месяцев в последнем классе старшей школы, сходили вместе на выпускной, на котором я решила отдать ему свою девственность, и на этом фактически всё. Это было почти десять лет тому назад. И мы с ним изначально хотели от жизни разных вещей. Пусть у него будет хоть пятеро детей, это не означает, что я должна повторять за своим бывшим и рожать столько же раз, сколько и его жена.

– Конечно, не должна, но мы с твоим отцом не становимся моложе, и нам хотелось бы не быть дряхлыми стариками к тому моменту, когда наша дочь сама станет мамой. При необходимости мы хотим активно помогать, да и твои часики… они ведь не стоят на месте, Моника. Тебе никто этого не скажет, но я твоя мать, и кто, если не я?