Киэй и Атир Маворский простояли в тишине несколько минут, слушая пламя свечей. Потом из глубины дома донёсся тревожный семенящий стук каблуков Бендиды.

– Как хорошо, что вы пришли, – обрадовалась она, едва появившись у лестницы в противоположном конце огромной залы. На таком расстоянии из-за стука каблуков её речь с западнофризским акцентом едва можно было различить. Только когда она ступила на ковёр, мужчины поняли, что она говорит.

– …с самого вечера! – сетовала изящная женщина. Её лицо блестело испариной, а непослушные волосы опали на лоб. Её природная красота от этого не угасла, а лишь ожила новыми цветами и оттенками женственного естества.

– Это всё вы зажгли? – поинтересовался Атир.

– Зажгла! Да! – торопливо отвечала Бендида, забыв про ту спокойную манеру речи, которой обычно встречала гостей. – Но никак не могу погасить! Что я ни делаю, ничего не выходит! Наверное, это какая-то болезнь! Раньше мне не доводилось тушить свечки или что-то ещё. А теперь вдруг вот так! Я покажу!

Женщина подошла к свечам, стоящим на полу, изящно наклонилась и дунула на огоньки. Пламя шелохнулось, но не погасло. Бендида выпрямилась, набрала полные лёгкие воздуха и подула на свечи со всей силы. Язычки пламени затрепетали, сжались, почти исчезли. Но как только Бендида перестала дуть, свечи снова стали гореть ровными огоньками. Маворский и Карданов не без труда пытались сконцентрироваться на огнях свечей, постоянно отвлекаясь на изгибы фигуры молодой женщины, двигающиеся от глубокого дыхания.

После нескольких неудачных попыток Бендида опёрлась на колонну, подняла ножку и сняла свою чёрную туфельку с длинным каблуком. Она покрутила туфлёй перед гостями, будто фокусник, показывающий реквизит, желая продемонстрировать, что никого не обманывает. Потом она снова изящно нагнулась к свечам на полу и стала тушить огонь подошвой туфельки. Она опускала туфельку то на одну свечу, то на другую. И как бы долго она ни прижимала обувь к свече, стоило только ей поднять туфельку, как пламя вновь появлялось на смятом фитиле.

– Видите?! – грустно заметила она, надевая туфлю и стараясь не потерять при этом равновесие. – Всё бесполезно. Вчера я зажгла свечи во всём доме, потому что кончился свет. Они горели всю ночь. А теперь я не знаю, что и делать! Госпоже Асторе приходится самой всё утро задувать свечи. Мне так неловко!

Атир наклонился к одной из тех свечей, что не поддались туфельке, и легонько дунул на пламя. От потухшего фитиля тут же воспарила белая струйка дыма.

– Вы наш спаситель! – обрадовалась Бендида затухшей свече. – Будьте добры, помогите потушить их все! Госпожа Астора останется премного вам благодарна. Про меня и говорить нечего! Вот увидите!

Договорились поступить следующим образом: Атир и Киэй отправятся в гостиную к Асторе, а Бендида будет приносить им зажжённые свечи.

Гости поднялись на второй этаж, миновали длинный вестибюль, где они пили чай вчера перед встречей. Здесь стояла добрая сотня горящих свечей. Войдя в гостиную, они увидели старую даму. Она тушила свечи изящным гасильником. Делала она это не спеша. Такое разнообразие в жизни старой, праздной буржуа могло показаться утомительным, однако само утомление уже ощущалось в новинку и приносило глубокое удовлетворение Асторе.

– Невероятное несчастье! – объявила она, завидев гостей. – Казалось бы, куда дальше! Мы летаем в космос и освоили эти мгновенные световые полёты! И вот! Старой женщине приходится освещать дом столь древним методом. Приветствую вас, господа. Надеюсь, ваши злоключения вчерашним вечером не слишком удручили пребывание в Амстердаме?