– Да! Они размером с торпедоносец, но лупят пятидесятым калибром!

– Чорт. Чорт. А еще мне говорили, что их рейдер тоже умеет “прыгать в тыл”.

– Это, скорее всего, вранье: ведь не прыгнул же. А вот эти “малютки” уже были в нашем тылу! С самого начала!

– Тогда я иду на рейдер. С этой дистанции мне по нему не попасть.

– Удачи!

***

– Так, товарищи мои, – сказал на общей адмирал Рождественский, – Один их линкор выходит из боя, второй уходит вперед в одиночку. Крейсера – наша добыча. Огонь по готовности, фрегатам – торпедная атака! Все вместе!

Пояс астероидов взорвался залпами и пусками, которым было нечего противопоставить. Английские крейсера не знали, какую защиту активировать, и потому тем, кто закрылся от торпед, “прилетело” от Рождественского, а тем, кто поставил “динамику” – от фон Эмдена. Три крейсера не поставили вообще никакой защиты и были фрагментированы тут же. Остальные получили повреждения. Авианосец “Король Георг пятый” выпустил наконец-то свои борта, но их уже ждали “Ситроены” с “Санта Марии”, и между “Ахиллесом” и “Бельграно” закрутилась карусель, через которую оба не решались стрелять, опасаясь задеть своих. Но до бесконечности это продолжаться не могло. “Ахиллес” подходил на расстояние, с которого попасть могли даже англичане, и это было опасно.

– Надо сматываться, – сказал Энрике Кортасар, – Рождественский, фон Эмден, выходите и прыгайте на Ла Нинья.

– Мы можем добить их крейсера!

– Стрельните еще по разу и уходите. С “Ахиллесом” нам не справиться.

– А что изменится на Ла Нинья? Что, если они придут и туда?

– А там много что изменится, подозреваю. В любом случае, шансов будет больше. Уходим, парни. Уходим.

– Мне тоже отзывать своих? – спросил Мигель Чавес.

– Да. И – туда же. “Бельграно” уйдет последним.

– Хорошо, понял.

Капитан “Ахиллеса” ликовал: “москиты” аргентинцев явно выходили из боя и направлялись к своему авианосцу, а значит, он скоро сможет стрелять по этому их ненавистному рейдеру. Однако ликование его продлилось недолго. Сначала последовало сообщение о фрагментации еще десяти крейсеров флота. Слухи о непостижимой меткости русских оказались не просто слухами. А они еще и стреляли с фланга – ведь всю баталию планировали как противостояние линкоров и “Бельграно”, крейсера никто не брал в расчет. И теперь “их” крейсера наделали дырок в британских, обездвижив шесть и полностью уничтожив еще тринадцать. А потом вдруг развернулись и стали разгоняться для прыжка, но догонять их сил не было. Ну ладно, ну хорошо, однако “Бельграно”-то никуда не делся, вот он. Посланная для “беспокойства” рейдера группа из десяти “Хэрриеров” почему-то не вернулась – что там у них, боги войны сидят на зенитках? Непонятно, но тоже ладно, все потом, сам-то рейдер вот он, и уже скоро можно будет стрелять…

И тут начал стрелять сам “Бельграно”. Причем в лучшем стиле Энрике Кортасара, лично надевшего шлем управления огнем.

– Четвертая башня главного калибра выведена из строя, повреждение трюма пять, – заявила система.

– Это что, они в нас с первого раза попали? – удивился капитан.

– Третья башня главного калибра выведена из строя, перфорация и разгерметизация трюма шесть.

– Вверх! “Прыгайте”, вы что, не видите, что нас сейчас раздолбают?

– Они уходят, сэр!

– Как уходят?!

– Развернулись кормой и убегают! Разрешите выстрелить?

– Огонь! Огонь из всех орудий!

“Ахиллес” отстрелялся из всего, что у него оставалось, но… Не попал. “Адмирал Бельграно”, изящно и как-то походя “подпрыгнув” в момент залпа “Ахиллеса”, уходил в гипер, последним из всей эскадры, и с этим ничего уже нельзя было поделать.