Возлюбленная поэта Данте – Беатриче (художник Мария Стилман, 1896 г.)

Позже, находясь в Вероне, Данте вызвал к себе старшего сына Якопо (а вовсе не Джемму – ну не хотел он её, и точка), который прижился в городе, приютившем отца. Здесь он женился, получил титул графа и оставил наследников. До сих пор в славном граде Вероне живут потомки Данте Алигьери.

Так почему же всё-таки Данте оказался в ссылке? Ах, всё произошло от неудовлетворённости и из-за великого флорентийского тщеславия – с моей точки зрения, конечно.

Первое упоминание о Данте как общественном деятеле относится к 1295 году. Ему уже тридцать, он признанный в Тоскане лирический поэт, женат, отец троих детей. Ему хочется чего-то другого – необычного, сильного; как у нас на Руси говорилось, «выйти в чисто поле пострелять, руку правую потешить». В конце концов, почему бы и Отечеству не послужить – родной Флорентийской республике? Опять же, за деда поквитаться с гибеллинами и прочими чёрными гвельфами. Он входит во вкус политической деятельности, делает карьеру и через пять лет становится одним из семи приоров Флоренции, что весьма ответственно и престижно. Но чем выше пост, тем он и опасней, тем больнее падать с его высоты. В ноябре 1301 года в результате интриг, доносов и клеветы (любимых занятий всех флорентийцев, от нобилити – аристократов до пополанов – простого народа) происходит очередной внутрипартийный переворот, и к власти приходят чёрные гвельфы. И вот уже белые с Данте и его сторонниками в опале. Поползли слухи (безусловно, на основании узаконенного республиканским режимом доноса), что приор Алигьери замешан в финансовых махинациях с целью присвоения государственных средств, а это тогда считалось самым ужасным преступлением. На площади обнародован обвинительный акт: когда Дант вернётся в родной город, то «пусть его жгут огнём, пока не умрёт». Хорошенькая благодарность за пять лет бескорыстной службы!

Нашему герою здорово повезло: во время всей этой заварушки и вынесения обвинительного вердикта он находился в командировке в Риме по республиканским делам, и кто-то его вовремя предупредил. Данте попытался выяснить причины столь страшного обвинения и в ответ услышал: «Все об этом знают». Против клеветы и лома и в Тоскане нет приёма. Будущий автор «Божественной» счёл более благоразумным не подвергать свою жизнь смертельному риску и добровольно принял мученический венец изгнанника и страдальца. Однако в глубине души Дант всегда был твёрдо уверен, что Флоренция образумится, произойдёт очередная политическая перестановка и он под фанфары и барабанную дробь победно въедет в город на белом коне. Не случилось.

Его ожидали без малого двадцать лет скитаний и унизительного статуса хоть и известного, но бедного гостя, которому некуда больше идти. А что самое страшное – его обуревали жгучая обида смертельно оскорблённого гордеца и всепоглощающая жажда мести. Что ж, целых два десятилетия он посвятил удовлетворению сего разрушительного чувства, в чём блестяще преуспел. Мы должны быть бесконечно благодарны чёрным гвельфам, подвергшим Данте столь жестокому, а главное, несправедливому наказанию за не только не доказанное, но и не совершённое преступление. Ведь если бы не изгнание, подогреваемое мечтой о реванше, вряд ли лирический поэт Алигьери написал бы свой трагический и страшный триллер – «Божественную комедию».

Кстати, «Божественной» она стала не сразу, так её позже окрестил другой суперизвестный житель Флоренции – автор «Декамерона» Джованни Боккаччо. До сих пор поговаривают, что Боккаччо сильно завидовал Данте, а это весьма свойственно флорентийцам, так же как и комплекс суперполноценности. Он не прочь был погреться в лучах славы соотечественника, и это ему удалось: добавил всего одно слово – и навечно вошёл в мировую историю литературы не только как писатель эпохи Возрождения, но и как первый биограф Алигьери, первый его критик и промоутер его «Комедии». Данте свою рукопись назвал просто «Commedia», что строго соответствовало средневековой терминологии: комедия – это всякое поэтическое произведение среднего стиля с устрашающим началом и благополучным концом, написанное на народном языке. Тогда как трагедия – всякое поэтическое произведение высокого стиля с восхищающим и спокойным началом и ужасным концом, написанное исключительно на латыни.