– Эта, что ли, спасать будет?

Я напряглась.

– Вы что-то имеете против, мадам?

Лидия Фарисеевна неожиданно фыркнула чуть не басом, затем рассмеялась своим красивым грудным голосом.

– Мне, деточка, глубоко наплевать. На этой семейке свет клином не сошелся.

– Лидия Фарисеевна! – укоризненно воскликнул Цезарь, однако в голосе его я уловила другие нотки.

– Ладно, к делу, – прервала сама себя хозяйка. Сев возле станка, извлекла еще одни очки (сколько их у нее в карманах фартука?), нажав что-то под столом, запустила станок. – Ну-ка посмотрим, что у нас тут? – Она стала перебирать болванки. Те были разного размера, толщины, цвета – заготовки из самых разных сортов древесины, как я поняла. – Да вы садитесь, – кивнула хозяйка. И опять уставилась на меня. – Овен?

Я кивнула. Откуда она… Цезарь сказал, что ли? Когда успел, вроде при мне ничего такого…

Лидия Фарисеевна бросала быстрые взгляды на меня, затем на заготовки перед собой, брала по очереди, крутила, подносила к носу, даже поднимала к лампе, словно проверяя на свет, хотя дерево же непрозрачное! А я с удивлением то глядела на нее, то осматривала помещение. Вот же дьявольщина! Ну никак не ожидаешь увидеть этакую старуху, живущую в этаком месте… да еще этак обставленном! Полноценная квартира у нее тут в подвале – и куда муниципальные власти смотрят? Как такое вообще возможно, чтобы кто-то, и не бомж, а нормальный гражданин, то есть пожилая гражданка, жила в подвале!

– Конец апреля? – продолжала бормотать хозяйка, перебирая болванки.

– Двадцать пятое, – откликнулся Цезарь, прохаживающийся по помещению и разглядывающий фигурки на полочках – их тут было очень много, все мастерски выточенные из дерева.

– Сама вижу, – фыркнула Лидия Фарисеевна, выбрав наконец какой-то темный брусочек, кажется, самый маленький из выставленных на столе. Станок ровно гудел. – Марс и Луна, Солнце в третьем доме, Венера в пятом, намаешься с ней, голубчик.

– Не каркайте, тетенька, – Цезарь выражался по-свойски.

– Я предсказываю, балда, – отбрила Лидия Фарисеевна и поднесла брусок к точильному кругу. Во все стороны полетела стружка, и меньше чем за минуту в руках у специалиста по оружию оказался компактный деревянный кинжал или, скорее, дротик. – Ну, принимайте.

Цезарь почтительно взял дротик, поднес к лицу, разглядывая, втянул носом аромат. Мне показалось, или в носах у них прослеживается некое родственное сходство?

– А пропитать?

– Уже все пропитано, – сказала хозяйка, выключая станок и поднимаясь. – Откуда я заготовку, по-твоему, взяла? У меня они все сначала двухмесячную обработку проходят. Дуйте отсюда, я еще почитать перед сном хочу.

– Но… как же ваш знаменитый индивидуальный подход, мадам? Лично подобранная комбинация масел, все такое?

Лежащий в углу пес гавкнул. Уже взявшая из угла веник и железный совок на длинной ручке Лидия Фарисеевна выпрямилась и пронзила Цезаря взглядом.

– А ну валяйте, я сказала! Вы торопитесь или где? Когда я вымачивать буду, ты подумал, племянничек? Или полагаешь, что дерево можно за пятнадцать минут пропитать? Я сделала максимум в этих условиях, подобрала оптимальный готовый брусок. Поверь, все сработает, девочка достаточно талантлива, если что – ногтями врага зацарапает. А если жива останется и работать начнет, тогда уж приезжайте, выточу полный набор, по полной программе. С полуночными бдениями, курениями и всем, что полагается. Вы еще тут? Руки в ноги – и вперед! Счет пришлю завтра, скажи скряге.

Она принялась заметать опилки и стружки. Цезарь всунул мне в руки деревянный дротик и толкнул к двери, через которую мы сюда попали.