Но по магазинам любят ходить не все. Люди более старшего поколения предпочитают вечеринки у себя дома. Вечеринки проходят совсем не так, как русское застолье и отличаются не только по количеству выпитого, но и по продолжительности.

Часам к шести-семи к дому подъезжают гости, бросают пальто в одной из спален прямо на кровать и начинают гулять по комнатам. На кухне берут бокал вина или маленькую бутылку пива, легкие закуски, перемещаются в гостиную, где уже затоплен камин, и непринужденно общаются, обсуждая последние новости. Когда вино выпито и закуски съедены, то все передвигаются в столовую, где уже накрыт стол. Хозяйка иногда готовит сама, но очень немного, а чаще всего заказывают на дом пиццу. Тут выпивается еще бокал вина и продолжается общение о том о сем. Когда последний кусок пиццы съеден, подается десерт. И хотя общение еще в самом разгаре, все уже понимают, что скоро надо уходить. Самая популярная в Америке фраза: «Мы понимаем, что хозяевам (гостям) надо завтра рано вставать…». После этой сакраментальной фразы делается последний глоток кофе, и все встают из-за стола.

Очень весело и очень ненавязчиво.

В пятницу и субботу вечером принято обедать в ресторане. Поэтому ни в один ресторан не попасть. В очереди можно простоять больше, чем полчаса, потом еще долго ждать, пока тебя обслужат. Но в принципе, уже уик-энд, можно никуда не торопиться…

На юге Америки люди очень религиозны. Здесь огромное количество церквей разных направлений. Южане никогда не начнут есть, не прочитав молитву. Риджина, жена редактора, очень хотела нам показать свою церковь, потому что российские православные церкви поразили ее своей неслыханной красотой и полным отсутствием всякого комфорта во время службы.

Американская методистская церковь поразила нас не меньше, но как раз таки своим комфортом. Это целый культурно-спортивный комплекс. В церкви – большой спортзал, детский сад, библиотека, комнаты для дискуссий, кухня, обеденный зал, место для молитвы с рядами удобных стульев, разные удобства… В здании – несколько этажей, везде необыкновенная чистота, с детишками наверху занимаются педагоги. О том, что это церковь, можно только догадываться.

– А на какие деньги все это существует? – спросили мы Риджину.

– На пожертвования прихожан, – с гордостью ответила она, и рассказала, что деньги они отдают совершенно добровольно, что есть какой-то минимум, но все стремятся отдать как можно больше. Потому что знают: в церкви – жесткий бюджет, а из их денег платится зарплата священнику, оплачиваются все коммунальные платежи, ведется строительство, ремонт… И что здесь у них место, где всем прихожанам всегда будет хорошо.

Быть на юге и не увидеть плантации рабовладельца наши коллеги не могли нам позволить. Поэтому в один прекрасный день сотрудник газеты повез нас на настоящую плантацию. Конечно, сейчас это музей. Плантация очень напомнила дворянскую усадьбу в российском провинциальном городе: старый дом, живописная местность вокруг и такие же преданные своему делу сотрудники. Самое интересное, что из-за вечной нехватки денег на реставрацию все находится в полуразрушенном состоянии, но ремонт все же идет благодаря энтузиазму тех, кто здесь работает.

Директор музея заставила нас надеть белые хлопчатобумажные перчатки и достала из потайного места альбом с фотографиями владельцев плантации. Потом долго и подробно рассказывала биографии всех обитателей, как будто была с ними лично знакома.

А уже на обратном пути наш коллега (он темнокожий) признался, что его предки когда-то была рабами на этой самой плантации. Он как раз работал над большой исторической книгой, посвященной разоблачению светлого образа героя гражданской войны и обнажающей его бесчеловечную сущность по отношению к темнокожему бесправному населению.