Большую хрустальную люстру в стиле рококо, старинную, приспустили на массивных золоченых цепях. Ее готовили к торжеству заранее, но сегодня в последний раз проверяли все лампочки. Прежде, сто лет назад, на ней горели зеленые свечи растительного воска. Один лакей в атласной красно-белой ливрее засмотрелся на люстру, видимо, пытаясь подсчитать ее современную яркость в свечах. От неуместных математических упражнений его отвлёк спешащий на встречном курсе юный паж.

Произошло столкновение. Лакей, бедняга, чуть не уронил серебряное блюдо с шоколадными эклерами. Ругнувшись (не очень зло), паж в качестве компенсации прихватил с блюда одно пирожное и, сгрызая шоколад, поскакал дальше, а незадачливый "Пифагор" отнёс блюдо к ближайшему пустому столику.

Жуя похищенное пирожное, паж остановился под лестницей, ведущей на второй этаж, в покои придворных дам и кавалеров. Не опасаясь разбудить знатных особ, юный придворный крикнул в лестничную пустоту:

– Мам! Мамочка, они приехали!

Призыв пришлось повторить. Паж стоял, запрокинув голову, и уже проглотил последние крошки пирожного, когда сверху послышалось шуршание юбок, и вслед за розовыми оборками появилась сама мадам Розали`, первая фрейлина принцесс. Первая – значит, главная. Эта симпатичная полная дама неторопливо сошла по лестнице, шурша оборками по мраморным ступеням.

– Розанчик, сынок, ты уже встретил их? – спросила она пажа.

– Нет, мам. Я видел карету и поспешил предупредить вас. Где отец?

– Сейчас придёт, только проверит караулы. Пойдём же, мальчик мой, встретим гостей.

С этими словами мадам Розали` величественно поплыла к парадной двери. Сынок вприпрыжку поскакал следом, обогнал её и, перейдя на церемонный придворный шаг, первым успел к двери, чтобы открыть ее.

На садовой дорожке стоял небольшой лакированный экипаж вишнёвого цвета с гербом в виде красной орденской ленты и золочёной ветки розы с тремя геральдически отточенными шипами на дверце.

Похрустывал гравий под копытами лошадей. Из экипажа спустился высокий крупный военный в мундире сочно бордового цвета, с золотыми эполетами и орденами на груди. Он подал руку своей спутнице. Та выпорхнула, едва коснувшись пальчиками ладони галантного генерала. Мадемуазель Шиповничек дошла до такой степени нетерпения, что могла выпрыгнуть через окно.

Розанчик, наблюдавший из засады сцену приезда родственников, тоже не выдержал. Сбежал по парадной лестнице на дорожку и направился к вновь прибывшим.

– С добрым утром, ваше превосходительство! – паж резво поклонился, сделав красивый росчерк кистью, который заодно сошел за жест гостеприимного хозяина. – Счастлив выразить свою искреннюю радость по поводу вашего приезда. Я и мои родители с нетерпением ждали вас. Надеюсь, вы не слишком устали с дороги? Проходите, добро пожаловать во дворец.

Непринужденно болтая, Розанчик поднимался по лестнице сбоку от гостей, не требуя от генерала поддерживать беседу. Троян распорядился по поводу коляски и лошадей, буркнул "Добрый день" и после отвечал оратору лишь бряцаньем золотых шпор, звеневших при каждом шаге генерала.

Шиповничек шла молча, с замиранием сердца ступая по узорчатой ковровой дорожке, устилавшей парадное крыльцо.

В нижнем зале гостей ждала не только мадам Розали. Рядом с ней подкручивал слегка обвисшие со сна усы кавалер Роз, глава дворцовой гвардии.

– Мой дорогой братец, наконец-то! – воскликнул кавалер, открывая объятья гостям. – Ужасно рад вас видеть в добром здравии.

– Взаимно, – генерал Троян обнял сводного брата. – Я счастлив засвидетельствовать своё почтение также мадам Розали, – он поклонился первой фрейлине и поцеловал ей руку.