– Пожалуйста, Виктор, я же просила никому не рассказывать!

– Да ладно, не скажу, не скажу…

Они пили на кухне чай. На стене громко тикали часы с фиолетовыми маками. За окном подвывал ветер. Лера с Бонни, обнявшись, сидели на угловом диванчике. Виктор измерял шагами куцее пространство кухни, доказывая сестре, что она не должна отказываться от контракта.

– Лулу, разве ты не хочешь заработать?

– Но, Виктор, – запротестовала Лера, – дело не в деньгах. Я уже объясняла. Как можно общаться с тем, кто постоянно молчит? Я не знаю, что говорить, что делать.

– Какая тебе разница, пусть себе молчит. За четыре тысячи долларов можно и потерпеть. Я тебе сколько должен?

– Ты что, забыл?

– Конечно, помню: две или… три тысячи долларов? Ха-ха!

– Виктор, не паясничай, я с тобой разговариваю серьезно, как со страшим братом, а ты все шутишь. Понимаешь, я не вижу его глаза, и это меня пугает.

– Тетя Лера, а ты возьми папу в долю, – предложила Бонни. – Он с тобой сходит на следующую встречу.

– Нельзя. – Лера строго посмотрела на племянницу. – Это секрет.

– Он где-нибудь спрячется, – настаивала девочка.

– Например, под столом! – Виктор расправил широкие плечи.

Все рассмеялись, а он продолжил:

– Лулу, чего ты испугалась? У парня проблемы, он надел маску. Ну и что здесь плохого? Это наоборот хорошо. Если бы все носили маски, сколько бы уродов ты не увидела! Посмотри вокруг – одни мерзкие хари, нарисовать некого. – Виктор возбужденно теребил бороду. – Ты знаешь, моя шляпа тоже многим не нравится, а мне плевать на них. И твой знакомый тоже плюнул на всех и надел маску. Слушай, Лулу, а может, он дал обет молчания, как сарацин?

– Не знаю.

– Ты спроси в следующий раз.

– Пап, а ты сам бы надел маску? – спросила Бонни.

– Да легко! Боюсь, только меня сразу в полицию заберут. Подумают, что пришел грабить винный магазин. – Виктор расхохотался. – А не выпить ли нам?

– Виктор… – Лера посмотрела на него укоризненно.

– Взяли бы бутылочку портвейна, поболтали…

– Пап, ты же обещал сегодня не пить. – Бонни нахохлилась.

– А ты вообще молчи, обещала в школе вести себя прилично, а сама мальчика избила. Теперь меня к директору вызывают.

– Он первый начал…

– Да знаю я твои «первый начал», – Виктор с любовью посмотрел на дочь. – Не дуйся. И налей отцу еще чаю. Сказал, что сегодня не буду пить, значит, не буду. – Виктор достал из кармана табак и трубку. – Раз вы не хотите пить портвейн, то подымим.

– Не кури, пожалуйста, и так голова болит, – взмолилась Лера.

– Да что вы все сегодня на меня набросились! Бунт на корабле? Что мне, в собственном доме и покурить нельзя? – отмахнувшись, он раскурил трубку и смачно затянулся. – Беллиссимо!

Лера промолчала.

– Четыре тысячи долларов, – продолжал Виктор. – Везет же некоторым. А ты возьми с этого «немого сарацина» аванс – тысячу, а лучше – две тысячи. Если не выгорит соблазнить ту дамочку, ты уже свое заработала. А, сестра?

– Неудобно.

– Ох, уж эти твои «удобно – неудобно»! Тут за двести баксов целый месяц мольберт мажешь, и никто не ценит. А здесь – халява, да еще и приключение.

– Дают – бери, а бьют – беги, – многозначительно добавила Бонни, разливая чай.

Виктор опять расхохотался.

Посидев еще немного, Лера стала прощаться. Они вышли в коридор. Бонни убежала в комнату.

– Лулу, а не дашь ли ты бедному художнику пятьсот рублей взаймы? До понедельника? А лучше – до выставки, – глядя в потолок, вежливо попросил Виктор.

– Нет.

– И не смотри на меня так, не пропью! – вспылил Виктор. – Красок надо купить. И на телефон положить.

Лера достала из сумочки кошелек и неохотно протянула брату пятьсот рублей.