На следующее утро повторилась та же история. Однако, на сей раз для нас все же нашлось дело. Красные ударили прямо вдоль железной дороги, смели прикрытие и атаковали Таганаш. Это было наглостью, за которую следует наказывать. На станции шел бой, а мы попытались захлопнуть капкан с севера. Капкан, откровенно говоря, вышел неудачный, красные вырвались, но с ободранными боками. Преследовать их мы не стали, поскольку справедливо ожидали за Чонгаром засаду.

После этих двух прямо скажем неудачных боев, генерал Андгуладзе созвал офицеров к себе в Мурза-Каяш. Мы ожидали выволочки, но вышло еще хуже. Генерал Андгуладзе надувал щеки, шевелил усами, но ругать нас не стал, поведав вместо этого немало грустного. Если верить моим записям, то речь шла прежде всего о двух вещах: о дисциплине в частях и о положении в тылу.

И то и другое не радовало. Месячное стояние на позициях, пусть даже в тепле, а не в ледяных окопах, сделало свое дело. Особенно скверно вели себя тыловики, посланные на позиции. Чеченцы генерала Ревишина грабили все подряд, хотя, казалось бы, в этих степях грабить-то нечего. Они же и проспали налет красных на Тюп-Джанкой, потеряв ни за что ни про что два новых орудия. Командующий приказал их часть расформировать, но генерал Ревишин пожаловался лично Антону Ивановичу Деникину, и началась обычная в нашей армии склока.

В тылу было не лучше. Большевизия в городах действовала нагло, особенно портовые пролетарии в Севастополе и Феодосии. Наши собственные тылы вели себя так, словно все интенданты поголовно состояли в РКП(б). Дошло до того, что эти господа предпочитали сдавать целые склады имущества красным, как это случилось в Мелитополе и Александровске, но не выдавать частям теплую одежду и обувь. Для нас, первого эшелона, Яков Александрович теплую одежду просто экспроприировал, получив, естественно, очередной выговор от Антона Ивановича Деникина.

Все это было цветочками, а про ягодку генерал Андгуладзе поведал нам под конец. Ягодкой оказался капитан Орлов. Так мы впервые услыхали о Николае (так и хочется написать «Nicola») Орлове, этом enfant terrible белого Крыма.

Не имеет особого смысла подробно писать об Орлове и орловщине – тема уже петая-перепетая, и мои личные впечатления много не добавят. Тем более, что покуда Nicola бузил и требовал создания чего-то вроде белых Совдепов, мы воевали и относиться к этому могли лишь вполне однозначно. В тот самый день, когда мы отбивали краснопузых от Таганаша, Орлов вместе с императорским бастардом князем Романовским захватил Симферополь. Из-за этого, собственно, генерал Андгуладзе нас и собрал: мы должны были готовы сняться с позиций и идти ловить Орлова.

Ничего тут дивного, в общем, не было. За годы Смуты мы навидались всякого. Подобные Орловы встречались часто, причем по обе линии фронта. Ну хотя бы красный есаул Сорокин, однофамилец нашего командира, который в 18-м под Новороссийском вел себя еще более круто. Да и наш Андрюшка Шкура того же чекана. Удивительно другое – Орлов в Крыму был популярен. Ну ладно, юнкера и желторотые прапорщики, млевшие от призыва свергнуть генералов и взять власть в свои руки. Но отец Викентий, умнейший вроде человек! Тут уж только руками разведешь. Разве что наши господа генералы успели настолько скомпрометировать себя, что на их фоне Орлов оказался каким-то Робин Гудом.

Так или иначе, а положение было скверное. Орлов арестовал в Симферополе коменданта, губернатора и нескольких оказавшихся там генералов. Яков Александрович по телеграфу цыкнул на сквернавца, но тот не унимался, а наоборот, рассылал по всему Крыму депеши, где божился, что действует только по приказу командующего. В общем, будь Орлов даже агентом «чеки», он не мог бы действовать успешнее.