Не случайно же улица Ромашковая.

– Ну, не надо, не отвлекайся, возвращайся ко мне… – произнесла Зоя, любуясь своим нагим любовником со спины – тут Микеланджело с Донателло уж обзавидовались бы.

Неприятный звук снаружи не смолкал, и при таком аккомпанементе любить друг друга было действительно невозможно.

– Ну что там такое? – спросила девушка, лениво поворачиваясь на бок. – Какие-то разборки местных жителей?

Наконец, протяжный гудок смолк, сменившись, однако, рядом коротких, призывных.

Антон, подойдя к дивану, поднял валявшиеся на полу джинсы и стал их натягивать.

Зоя, дотронувшись до руки молодого человека, произнесла:

– Оставь их в покое, они разуберутся. Лучше возвращайся ко мне…

Антон, застегивая джинсы, хмуро произнес:

– Кажется, джип, который стоит около калитки и сигналит, мне знаком. Причем очень даже хорошо знаком. Я сейчас вернусь!

Не надев майку, он исчез, и Зоя принялась ждать. Наконец, ей это надело, и так как Антон не возвращался, она, ступив босиком на дощатый пол, подошла к окну, приподняла занавеску – и увидела стоящего на улице Антона. Тот, жестикулируя, вел с кем-то беседу у массивного черного джипа.

Этим кем-то был Павлик.

Впопыхах натянув сарафан, девушка выскочила из дачного домика и босиком по дорожке выбежала к калитке.

– …И ты мерзкий, гадкий уродец, который увел у меня любимую девушку, на которой я намеревался жениться и которая должна была стать матерью моих детей! – донесся до нее срывающийся от негодования голос Павлика.

Сам Павлик, всклокоченный, небритый, с красными глазами, стоял около джипа и отчитывал Антона, который, скрестив на груди руки и наклонив набок голову, слушал его с удивленным выражением лица, даже не пытаясь возражать.

Чувствуя, что ее охватывает злость, Зоя воскликнула:

– Странно, Павлик, что я об этом не знала! Ни о том, что ты намеревался на мне жениться, ни тем более что я должна была стать матерью твоих детей. Извини за праздное любопытство, но сколько беременностей ты для меня запланировал?

Павлик, повернув голову в ее сторону, заявил:

– Ах, понимаю, что помешал вашему траху! Ну да, мой братец полуголый, ты растрепанная. Что, голубки, я начал сигналить в самый ответственный момент?

Антон ничего не отвечал, а Зоя, выйдя через калитку на улицу, указала на открытую дверцу джипа:

– Уезжай немедленно! И как ты только нас нашел?

Павлик злорадно усмехнулся.

– Ну, несложно было, я же тебе говорил, что мой братец возит сюда своих многочисленных девиц, чтобы смачно оттрахать. Ну и не только девиц, как я тебе уже говорил!

Зоя, подойдя к тому, кто запланировал ее в жены и матери своих детей, отвесила ему пощечину.

Павлик, лицо которого скривилось, вдруг заплакал. Навзрыд, как ребенок. Антон же, тяжело вздохнув, произнес:

– Поверь мне, я сюда приехал во второй раз, а в первый раз был, чтобы помочь перетаскивать мебель. И никаким сексом на дачах я не занимаюсь, ни со своими девицами, ни тем более не с девицами. Это все чрезвычайно пылкое воображение моего троюродного братца…

Павлик тонким, срывающимся голосом завопил:

– Все он врет, рыбка моя! Не на этой даче, так на соседней! Спроси любого и каждого, они тебе подтвердят, что у него в постели перебывала куча народу обоего полу!

Антон снова вздохнул.

– Кажется, ты пытаешься приписать мне свои собственные разнузданные сексуальные фантазии. Но Зоя права, тебе лучше немедленно уехать!

Павлик, напрочь игнорируя его, произнес, обращаясь к Зое, жалобным тоном:

– Мы можем поговорить с тобой без его участия? Обещаю тебе, что когда мы поговорим, я уеду и оставлю тебя в покое, раз и навсегда!