Голос у Коли Лавочкина был красивый, почти правильный, с трогательной хрипотцой. Парень сильно опасался за смысл спетого. Ведь, как он понял, особенности перевода превратили текст во что-то совершенно новое. Вопреки опасениям, песня потрясла сельчан до глубины души. Плакали даже мужчины. Многие женщины упали в обморок. Дети рыдали.

Коля встретился глазами с Эльзой. Девушка смотрела на Лавочкина, не мигая.

«Если я хоть что-нибудь понимаю в девушках, – подумал парень, – то эта конкретно в меня втюрилась.

Но завтра ее сожрет дракон.

А сначала прихлопнет его, как муху. И все же это будет только завтра!

Вжарив веселенькую «Пидманула-пидвела», которая, слава песенным богам, не исказилась, Коля вернул людям праздничное настроение. Теперь все ударились в пляс и смеялись. Доиграв, рыцарь и по совместительству бард раскланялся и передал лютню хозяину. Танцы продолжились.

Лавочкин пригласил Эльзу. Они долго плясали, потом решили прогуляться под звездами, затем посидеть на берегу реки, а что было после – не особо важно.

Важно другое – наутро дракону подсунули не девственницу.

Есть железный закон природы: если ночью мало спать, а, к примеру, пить эль, танцевать и гулять под звездами, то наутро чувствуешь себя прескверно.

Именно так ощущал себя Коля Лавочкин-Суперзвезда.

Люди настолько сильно верили в его победу, что никто и не поинтересовался, нужен ли ему меч. Растолкав героя, умыв, одев и опохмелив, староста и бабка Малеен вывели его на улицу, в предрассветные сумерки. Стоявшая у забора заспанная Эльза изо всех сил делала вид, что ничего не случилось.

Якоб вернулся в дом, вынес знамя и автомат.

– Удачи тебе, рыцарь Николас! – проникновенно произнесла Малеен.

Староста обнял Лавочкина.

– Куда идти-то? – мрачно поинтересовался Коля, поправляя флейту за пазухой.

Эльза взяла солдата под руку и повела за околицу, к реке. У реки их ждала утлая лодка и хмурый мужик-силач, который перевез их на другой берег. Берег был крутым, парень и девушка забрались, помогая друг другу, наверх и очутились на поле.

– Вот сюда он и прилетит, – шепотом сказала Эльза, потирая озябшие руки. – С первыми лучами солнца.

– Давай нырнем в реку и уплывем. Течение бодрое, унесет далеко, если не упираться, как ваш лодочник, – Коля махнул в сторону борющейся с потоком скорлупки.

– Обречь родных на гибель?! – не поверила своим ушам девушка. – Оставить их на лютую смерть?!

– Шучу, – буркнул солдат.

– А с другой стороны, я для них подкидыш-приемыш… А жить-то хочется… Закрой рот, Николас, я тоже шучу.

Парень воткнул знамя в землю. Залез в карман. Достал единственный патрон. В рожке автомата, разумеется, было пусто – караульщикам не выдавали боеприпасов на Пост Номер Один. Само оружие служило бутафорским свидетельством боевой мощи, кою так любил подчеркивать «папа».

– Эх, не попади я на Новый год в караул… – досадливо проговорил Коля.

Зарядил.

Сели, обнявшись, с Эльзой. Стали ждать первых лучей солнца.

Рассвело. Девушка устала считать лучи, а дракон все не появлялся.

«Авось, и не прилетит?» – подумал Лавочкин.

Ему почему-то вспомнились две поварихи, работавшие в полковой столовой. Звали их обеих Надеждами. Коля, помнится, как-то скаламбурил: «Надежды юношей питают».