Эстабат надолго замолчал.

– Она лежала неподалёку от трапа, – глухим голосом продолжил он. – В руках сжимала оружие. Её грудь почернела от разрыва заряда плазмы.

Опять последовала долгая пауза.

– Моя жена никогда прежде не брала в руки оружие. И никогда не пробовала стрелять. Она была милосердной женщиной и никому не причинила вреда. Намеревалась выступить в роли парламентёра, чтобы положить конец войнам с хапсами. Император собирался предоставить ей такое право… И она лежала передо мной мёртвая. Жизнь потеряла для меня смысл. Пусть простит меня Стратилион… Ствол оружия, которое она сжимала в руках, был холодным: она не сделала ни одного выстрела. Я взял это оружие и поставил кассету в боевое положение. Во мне клокотала ярость. Кто-то, невидимый в противотепловой завесе, подал команду: «В Эстабата не стрелять! Брать жи…» Я выстрелил на звук и услышал, как на палубу упало тело. Я мог бы устроить охоту на этих предателей и убийц и уничтожить их всех, даже если бы мне противостояла сотня. Вы знаете, на что я был способен. Уроки старшего духа кемнов Кринмиуса не прошли для меня даром. Всё было бы иначе, если бы Вивьева и Строби ждали меня дома. Но теперь, когда она лежала у моих ног…

Эстабат опять замолчал.

– Я стоял и стрелял, – продолжил он. – Стрелял, едва услышав шорох. Я сделал больше двадцати выстрелов, и только однажды плазма, не попав в цель, ударила в переборку. Надеюсь, я убил того, кто оборвал жизнь Вивьевы. А потом заряд плазмы угодил мне в колено. Нога подломилась, я сел на палубу. Кто-то бросился ко мне, я выстрелил. В их планы входило взять меня в плен, но они не осознавали, что, пока я жив, подобраться ко мне не сможет никто. Наступило затишье. Сидя рядом с женой, я прикоснулся последний раз в жизни к её волнистым волосам.

Золтан вздохнул.

– У меня, как обычно, был при себе планшет, – продолжил Эстабат. – Я достал его и бросил в дым. Кто-то из мятежников не выдержал и выстрелил на звук. Я послал в него пару зарядов. Мятежник упал и захрипел. Я выстрелил в него ещё раз. Затем я услышал, что они, рассредоточившись, стали уходить в левый и правый коридоры. Эти глупцы намеревались окружить меня. Довольно скоро эта тщетная попытка дорого им обошлась. Наконец они поняли, что попали в трудную ситуацию: взять меня в плен они не могли, отступить и покинуть яхту, не создавая шума, тоже. Туда, где раздавались шорохи или бряцанье оружия, летели мои заряды плазмы. Если бы я стал менять позиции, перестрелка превратилась бы для них в кровавый кошмар. Но я решил умереть рядом с Вивьевой. Если я потерял её, зачем мне нужна была жизнь?

Эстабат сделал паузу.

– Я уничтожил ещё двух мятежников. Затем над моей головой заряд плазмы разворотил переборку. А затем я увидел сквозь дым несколько вспышек… Это всё.

Эстабат тяжело вздохнул.

– Ни голосов, ни лиц? – спросил Золтан.

– Ничего. Никаких подсказок. Та единственная команда, которую я услышал, была отдана на языке элонгов. Я не знаю, кто её произнёс. Кто-то из гражданских, не военный. Тот, кого уже давно нет в живых.

Наступила тишина. Эстабат сидел, опустив голову. Все молчали.

Наконец адмирал окинул зал взглядом.

– Я сожалею, – сказал он, – что не назвал ни одного имени. Главный зачинщик по-прежнему остаётся в тени. Если бы было известно место нахождения этона Вивьевы… возможно, у нас появился бы шанс…

– Такой шанс у нас есть, – ответил Золтан.

Адмирал удивлённо поднял брови.

– Вы знаете, где находится этон Вивьевы?

– Да, адмирал. Её этон тоже отозвался на запрос зонда. Хранитель памяти Вивьевы живёт на Земле. Скоро мы посадим этого человека в кресло генератора.