Я зашла в свою палату и закрыла перед собой дверь, растерянно прокручивая ситуацию. Что-то в ней мне показалось знакомым. Что-то из этого я уже видела, поэтому цеплялась за событие, пытаясь вспомнить. Вдруг дверь куда-то поплыла, и передо мной появилось что-то тёмное. Я моргнула, возвращаясь в реальность, и увидела дядю.

– Здравствуй, Кэти, – улыбнулся родственник. Он прошёл в палату и стал доставать пакеты из сумки. – Вот фотографии. Вот сумка твоя, на ней брелок с твоим именем. Я её не разбирал. Может, что-то пригодится.

Оглядев вещи, я почувствовала, как заныло сердце.

– Спасибо. Хотелось бы взглянуть на фотографии, может что-то… Вы останетесь?

– Конечно, побуду с тобой.

Мы устроились в двух креслах, подвинув их друг к другу, и стали перебирать снимки. Дядя пояснял некоторые фото и отвечал на мои вопросы.

Вот лицо мамы. Загорелая, черноволосая женщина с карими глазами. Она улыбается с каждой фотографии какой-то лучезарной улыбкой и просто светится счастьем. Стройная. Красивый длинный волос.

Вот отец. Как он похож на дядю Бронеслава! Рослый, плечистый, статный мужчина. Только отец не брюнет, как дядя, а шатен. У него очень тёплый взгляд, такой добрый и любящий. Дядя рассказывал мне, что мой отец был военным лётчиком, офицером авиации в запасе.

А вот на фото меня обнимает маленькая русалочка. Моя сестрёнка Каролина. Её длинные светлые волосы кудрями рассыпаны по плечам. Ей было восемь. Она единственная взяла внешность отца: светлые глаза и волосы.

Мы с Эриком черноволосые. Только брат смуглый с тёмными глазами и такой же белозубой улыбкой, как у мамы. А у меня кожа светлая и кофейно-зелёные глаза.

Насмотревшись на лица родных, я ощутила нестерпимое желание побыть там, где видела их в последний раз.

– Дядя, давайте проедем на кладбище. Хоть на десять минут. Мне нужно туда, пожалуйста. – Я схватилась рукой за ворот больничной рубашки, чувствуя, как острые тиски сдавливают грудь.

– Хорошо, попробую договориться с врачом. Надеюсь, он отпустит нас на тихий час. Только прошу тебя, Кэти, постарайся держаться.

Доктор Войцех меня отпустил, и мы уехали на кладбище.

Я медленно брела по дорожке, ведущей к четырём свежим могилам, внутренне пытаясь подготовиться к встрече. На гранитной плите имена моих близких: «Вильчинские Борислав, Элиза, Эрик и Каролина». Словно желая прикоснуться к теплу родных, я провела рукой по поверхности плиты, но ощутила лишь холод. Слёзы наполнили мои глаза, пришлось выпрямиться и посмотреть в небо,  чтобы загнать слёзы обратно. Только не плакать. Я обещала. Вдруг сбоку появилась фигура. Это был Эрик. Он стоял поодаль и грустно смотрел на нас. Дядя в это время зажал глаза рукой и не обращал внимания на остальное.

– Не бойся меня, Кэти, – сказал Эрик, не разжимая губ. – Я просто скучаю по тебе.

В этот момент меня накрыла какая-то беспросветная тоска, так остро стало не хватать родных, что я готова была броситься к этому призрачному образу брата и обнять его изо всех сил.

– Мне тоже очень плохо, – прошептала я в ответ, уговаривая себя держаться. – Очень. Так плохо без вас.

Эрик тепло улыбнулся.

– Хочешь, всегда буду с тобой, Кэти, всегда рядом. Хочешь?

Я закивала, поглядывая на дядю и опасаясь, что он неправильно поймёт мои действия. В это время Эрик поднял руку, как бы прощаясь, и исчез.

Мы вернулись в клинику к концу тихого часа. Моего отсутствия, кажется, никто не заметил. Когда я шла по коридору в свою палату, через открытую дверь соседней комнаты увидела доктора Войцеха. Он беседовал с тем парнем, которого привезли из реанимации. Увидев меня, незнакомец приподнялся и стал выглядывать из-за спины врача. Какое-то странное чувство уже знакомого овладело мной опять. Доктор Войцех тоже обернулся, отчего мне стало неловко, я машинально поздоровалась и зашла в свою палату.