– Ну вот все и разъяснилось! – обрадовался директор.

– Это еще не все! – заявила завучиха, которая, похоже, меня конкретно возненавидела. – Есть еще два факта, объяснить которые, товарищу Данилову, будет потруднее.

– Какие еще факты? – устало вздохнул Пал Палыч и ослабил широченный галстук в нелепый ромбик.

– Он допустил курение в спортзале!

– Не было никакого курения в спортзале, – хмыкнул я.

– А запах табачного дыма?

– Туда он просочился из тренерской… Да и то я лишь подкурил, закашлялся и выплюнул сигарету… – рубанул я правду, надеясь, что меня все-таки уволят.

– Да! – впервые подала голос зареванная Сима. – Это правда! Я видела окурок!

– А на вашем месте я бы вообще молчала, Серафима Терентьевна! – взбешенная моей откровенностью, накинулась на нее Шапокляк. – Как не стыдно, валяться в спортзале, на полу с молодым человеком…

Старшая пионервожатая охнула и закрыла лицо ладонями. Этого я уже стерпеть не мог. Повернулся к завучихе и тихо так процедил:

– Хватит девочку позорить, старая вы грымза!.. Случайно она на мате рядом со мною оказалась, ясно!

Ну, все… Теперь точно они обязаны меня уволить. Да?

– Пал Палыч! Пал Палыч! – забилась та в истерике, захлопав наплечным черным платком, как ворона крыльями. – Вы слышите! Он меня оскорбил! При исполнении!

– Выйдите все! – рявкнул директор и добавил: – Кроме – Данилова!

Первой выскочила несчастная Серафима. Шапокляк пыталась преградить ей путь, но старшая пионервожатая выдавила ее через распахнувшуюся дверь. Потом мимо меня прошлепал трудовик, избегая смотреть мне в глаза. Когда за ним закрылась дверная створка, Разуваев открыл шкафчик, достал оттуда стопочку, крохотный флакончик и кусочек сахара-рафинада. Накапав на рафинад из флакончика, он сунул сахарный кубик в рот, еще больше ослабил узел галстука и откинулся на спинку кресла.

– Доведет она меня, – пробормотал директор. – Кивнув на пустое место, где только что стояла завуч.

– Чего же вы ее терпите?.. – удивился я. – Гнали бы в шею!

– Не могу… Думаете так просто? Заслуженный учитель РэСэФэСэР… Гороно за нее горой… Вот она и держит меня за горло!.. Меня! Батальонного разведчика!.. Я тридцать раз к немцам в тыл ходил, а перед этой стервой как-то пасую…

– Тогда гоните меня…

– Вас тоже не могу, – вздохнул он. – Вы – молодой специалист… У нас указание свыше. Хотя начали вы не лучшим образом… Министерство нам негласное правило спустило – не увольнять молодых специалистов даже по статье. Брать на поруки, воспитывать, применять меры репрессивного характера, но увольнять нельзя.

Вот, бляха… Выходит, что если я даже косячить буду, меня все равно тут держать будут? Во попал, так попал. Ну прям крепостное право…

– Неужто вы верите в этот бред, насчет меня и Серафимы? – спросил уже вслух.

– Нет… Симу я знаю… Она внучка моего фронтового друга… Однако Эвелина Ардалионовна это дело так не оставит. Поднимет вопрос на ближайшем педсовете. А если учесть, что она у нас еще и председатель товарищеского суда…

– Какой еще суд? – опешил я. – Это вы меня судить собрались?

– Вы прилюдно ее оскорбили.

– Интересные дела… Она тут марает ни в чем не повинную девчонку, а судить будут меня!

– Может еще обойдется… Вы извинитесь перед Эвелиной Ардалионовной…

– Извините, Пал Палыч, но перетопчется!.. Пусть сначала перед пионервожатой извинится…

– Ох, и сложно мне с вами… – покачал головой Разуваев. – Можете идти, Александр Сергеевич… У вас окно в следующие сорок пять минут. Отдохните и подумайте над тем, как выстроить отношения с коллегами.

– Обязательно, – пообещал я.

И первым делом я отправился на поиски трудовика. Спросил у пробегающего мимо старшеклассника, где мне отыскать Виктора Сергеевича и тот сказал, что в мастерских – второй корпус, первый этаж. Как и в школе моего детства, два школьных корпуса соединял крытый переход. Миновав его, я отыскал мастерские. До конца большой перемены оставалось еще минут десять. Более, чем достаточно. Я ворвался в просторное помещение, заставленное верстаками и станками, и сразу же обнаружил пригорюнившегося Курбатова. Увидев меня, он наклонился, словно собирался залезть под верстак, но я ухватил его за шиворот грубого халата.