– Крюк, Пивень, посветите! – распорядился Илья Ильич.

Телохранители вытащили из карманов фонарики. Первый пошел впереди, отыскивая дорогу, а второй – сзади, светя нам под ноги. Так, вереницей мы дошли до темного, громадного здания. Видать, доменного цеха. Внутри было темнее, чем снаружи. Прыгающие лучи фонарей выхватывали груды битого кирпича, красные от ржавчины металлические конструкции и даже литейный ковш, висящий над головой, как Дамоклов меч. Если рухнет, раздавит всех нас в лепешку.

По цеху мы шествовали недолго. Крюк вдруг остановился, светя в пол. Я увидел большой квадратный люк, огороженный перилами, наспех сваренными из арматуры. Сумароков вынул из кармана связку ключей и бросил ее Крюку. Тот подхватил ключи, опустился на корточки, вставил в отверстие в люке, бесшумно повернул, и крышка откинулась вверх. Видать, ключ не только открывал замок, но и высвобождал пружины, которые прижимали люк. Хитрый механизм, и зачем он здесь?

Крюк первым спустился в квадратное отверстие, которое вскоре озарилось электрическим светом. Илья Ильич – вторым. Я – третьим. Замыкал Пивень. Перекладины железной лестницы, по которой мы спускались, были сухими и не ржавыми. Похоже, кто-то следил за этим. И вообще из жерла колодца, в котором находилась лестница, веяло теплом. Колодец вел в коридор, освещенный лампами в стеклянных плафонах, забранных металлической сеткой. Обращало на себя внимание отсутствие пыли плафонах. Пол был покрыт линолеумом, а стены до половины своей высоты окрашены синей краской. Интересно, а всемогущее КГБ ведает об этом подземелье?

Через две сотни шагов мы вошли в просторное, но уютное помещение, отделенное от коридора массивной железной дверью, напоминающей корабельную. Внутри оказался кабинет, оборудованный и обставленный по канонам пятидесятых годов. Несгораемый шкаф, письменный стол, столешница которого обтянута зеленым сукном, настольная лампа под стеклянным абажуром. Графин с водой. Телефонный аппарат, точная копия того, что стоит у меня дома. Три широких кожаных кресла – одно у стола и два других по обеим сторонам дверного проема. Еще здесь был диван – огромный, похожий на тот, на котором валялся Высоцкий в фильме «Место встречи изменить нельзя».

– Что это за место? – спросил я.

– Не правда ли, мило? – откликнулся Сумароков, усаживаясь за стол и, жестом предлагая мне занять одно из кресел. – Резервный бункер на случай атомной войны. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы взять его в бессрочную аренду, пока товарищ Брежнев успешно борется за мир. Здесь удобно хранить важные документы, встречаться с нужными людьми и решать насущные проблемы. Если хотите, это мой центральный пост управления. Электричество и тепло подаются с городской ТЭЦ. Вода – с водонапорной башни ближайшего колхоза. Здесь есть туалет, душ, кухня. В холодильнике – запас продовольствия. Можно полноценно отдохнуть, выспаться, подумать о высоком. Только здесь я чувствую себя в полной безопасности.

– Раньше вы меня не посвящали в тайну этого места, – сказал я. – Чем же я удостоился такой чести сейчас?

– Мне всегда нравилось ваше умение задавать точные вопросы, Александр Сергеевич, – продолжал Илья Ильич. – Знаете, я считаю, что полностью доверять можно только двум людям – самому себе и… покойнику.

Это была явная и недвусмысленная угроза, но во мне не дрогнула не единая жилка.

– Хотите сказать, что трое из присутствующих уже мертвы? – спросил я.

– Присутствуют здесь только двое, вы и я, – сказал Сумароков. – Остальные не в счет.

Я покосился на приспешников Сумарокова, рожи которых не выражали ничего.