– Все равно – давай уйдем отсюда! – требует Тельма. – Детей только заберем и уйдем.

– Меня устраивает эта программа, – бурчит ее спутник. – И чем скорее мы доберемся до выпивки, тем лучше.

И они начинают спускаться, только в обратном порядке. Теперь Философ спрыгивает со ступени и только потом принимает легкое тело своей спутницы. Оказавшись на арене они бегом бросаются к узкому штреку, через который попали в этот странный амфитеатр. Однако не успевают мужчина и женщина сделать и двух десятков шагов, как путь им преграждает инсектоморф. Отверстие выхода, по сравнению с остальным тоннелем, кажется чуть более светлым и на его фоне отчетливо проступает изогнутое тулово человека-осы.

– Мы пришли только за детьми, – говорит, обращаясь к нему Философ. – Мы не тронули вашу кладку!

Инсектоморф молчит. Точнее – он издает какие-то звуки, но люди их не понимают. Звуки становятся все громче. И хотя в кромешной тьме этого не видно, ясно, что человек-оса приближается. Философ заслоняет собой девушку и они начинают пятиться обратно к амфитеатру. Вдруг где-то позади инсектоморфа раздается выстрел. Вспышка на мгновение озаряет жерло тоннеля. Они видят как Жнеца буквально разрывает напополам. Лицо Философа обдает чем-то липким и он отчаянно матерится.

– Это ты, Граф? – слышится голос Болотникова-старшего.

– Это мы, с Тельмой! – откликается Философ, вытирая физиономию носовым платком и отшвыривая его. – Зачем стрелял?

– Пришлось раздавить жучка, – бурчит официант. – Я вас ищу. Игорек сказал, что вы сюда пошли. Я сунулся, а тут эта пчелка…

– Игорек? – переспрашивает Философ. – Значит, ты нашел сына!..

– И дочку твою – тоже, – бормочет Михаил. – Не боись, с ними все в порядке… Это я страху натерпелся, покуда шастал здесь.

– Зачем же ты тогда пристрелил инсектоморфа?

– Я ведь официант! Ты забыл? С тараканами и мухами у меня всегда разговор короткий… Топайте за мною! Я нашел, как выйти наружу, не залезая в болото по уши.

Перебравшись через хрустящие останки человека-осы, Философ и Тельма бегут за Болотниковым-старшим. Сразу за штреком, тот сворачивает к громадному корпусу, в широко открытых воротах которого их встречают две детские фигурки. Философ бросается к ним.

– Илга! Игорь! Как вы?!

– Папа! – откликается девочка. – Здесь так интересно! Мы видели ароморфоз на всех стадиях, представляешь?

– Не представляю, – бурчит тот.

– Прямо у нас на глазах вылупились из коконов новые Жнецы! – подхватывает мальчик-молния. – Жала у них будь здоров! Таким они могут слона, наверное, проткнуть!

– Главное, что их пуля берет, – бормочет официант, украдкой пряча за пазуху обрез.

– Ты это о ком, папа? – строго спрашивает Игорь.

– Не обращай внимания! – отмахивается Михаил.

– Черт! – орет вдруг Философ. – Голубев!

– Что – Голубев? – переспрашивает девушка.

– Где врач?!

– А в самом деле?.. – бормочет Тельма. – Когда Полоротов застрелили Лаара, Голубева с нами уже не было.

– И никто из нас не обратил на это внимания, – говорит Философ. – Что за чертовщина здесь вообще творится!

– Ну вы даете, товарищи, – качает головой Болотников-младший. – Одного убили, другого потеряли.

– Кто бы говорил… – бурчит Философ. – Сам смылся и никому ничего не сказал.

– Детишек я пошел искать, и нашел, как видишь, – бурчит тот. – Дочку твою, между прочим…

– Все! Пошли отсюда! – говорит Тельма. – Что-то мне не нравится этот гул…

– Это – Рой гудит, – сообщил всезнайка Болотников-младший. – Они голодные и очень злые.

– Какой еще – Рой? – с подозрением уточняет Философ. – Ты имеешь в виду – Мастеров, Пастырей или Жнецов?

– Не совсем. Рой – это результат неудачных мутаций потомства. Мутантные особи не могут стать ни Мастерами, ни Пастырями, ни Жнецами. Это генетический брак. Они только и делают, что летают, жужжат и мерцают крылышками. И так – до самой выбраковки.