– Что? Всё сделано уже? Ну и что же ты теперь-то переживаешь? Сама же этого хотела…
– Нет, ничего ещё не сделано, – с отчаянием почти шёпотом ответила Люба, – их было двое: Яша и ещё один. Тоже противный. Но это было их условие. Это ужасно…! Они-то по очереди меня… ну, ты понимаешь… а то сразу оба…
– …Как это…?
– Не спрашивай!
– И что, и всё? А дело-то будет?
– Вот номер телефона. Они дали. Сказали, что там всё для меня сделают. Но и там есть одно условие: нужно будет и с этим, третьим, тоже… А денег они не берут. Только духи нужно будет врачу купить… Она – женщина.
По щекам Любы текли густые слёзы. Что бы ей такое сказать, чтобы успокоить? Ладно, потерпи, осталось немножко? Забей и пошли всех на?.. Лучше родить… Или перешагнуть через стыд и пойти в свою районную больницу? В конце концов, можно будет переехать в другую деревню. Молодые мамочки имеют право отказаться от работы по распределению.
– Ой, только ничего мне сейчас не говори! Не успокаивай и не ищи варианты. – Люба прервала мои мысли, как будто подслушала их, – оттерплю до конца. Только у меня к тебе просьба: поговори по телефону от моего имени с этим, третьим… Я не смогу с ним спокойно говорить… А там, что будет, то будет!
– Хорошо. О чём нужно договориться?
– Что я от Серёжи.
– От Яши!
– Нет, от Серёжи. Это второй. Ну, тот! Звонить мы будем уже Серёжиному знакомому. Врачу. Нужно договориться только о том, когда и куда я должна к нему подъехать.
Телефон-автомат, слава Богу, свободен… Люба держала для меня листок с номером телефона, а я набирала цифры. 7 – 28 – 4…. Что? Это же телефон идеального Димы! Земля перестала крутиться… Под номером телефона было написано имя – Дмитрий Сергеевич… Что, ещё есть сомнения? Да, я звоню своему идеальному Диме, который сказался сегодня занятым, потому и свидания с ним сегодня не будет. У меня.
– Дима? Привет…
Люба взглянула на меня круглыми от удивления глазами.
– Дима…
– Извини, я же сказал: я сегодня занят…
– Нет-нет! У меня на сегодня другое расписание: переживать за свою приятельницу. Ты ведь ждёшь пациентку от Серёжи? Любу? У меня к тебе просьба: не трожь её, пожалуйста. С тобой, наверное, хорошо, но она уже под завязку насыщена сексом. Помоги ей без всяких условий. Я передам ей сейчас трубку, скажи, куда и когда ей подъехать.
Люба снова появилась у меня через день.
– Спасибо тебе. Не обессудь, – она поставила передо мной модные польские духи «Быть может», – это тебе. Не понадобились. Мне их Яша продал. Для врача. Но Дмитрий сказал, что ничего не надо.
– А скажи мне, как врач выглядела?
– Молодая. Рыжая. Нос с горбинкой. И духи «Быть может» у неё уже есть.
Наверное, где-то идеальные есть, но я пока с ними не знакома… А, может, дело вовсе не в идеальности… Но Диму я уже видеть не могла…
А у тебя миллион есть?
У него есть очень богатая бабушка. Потому что у неё есть миллион. И даже не один… Ну, а если это бабушкины миллионы, значит они принадлежат ему. Поэтому всех, с кем встречался, он обязательно спрашивал: «А у тебя есть миллион?» Этот же вопрос он задал и Пи Лю Гину, когда приехал погостить в Ташлу. Пи Лю Гин удивился вопросу, но честно ответил: «Нет». А потом подсчитал, что если он будет ни есть, ни пить, то всё равно миллион из его пенсии получится только через одиннадцать лет. «Не доживу», – подумал Пи Лю Гин, а вслух с грустью добавил: «И, наверное, никогда не будет…» «Тогда что с вами разговаривать!» – пренебрежительно ответил десятилетний Алёшка седому деду, гордо приподняв кончик носа чуть выше естественного положения. Не меняя выражения лица, он тут же обратился ко внуку Пи Лю Гина Марату всё с тем же вопросом. Ну, а зачем менять это самое выражение, если ответ можно было легко предположить. Но ответ оказался совсем другим: