Де Вашер закрыл досье Макдира и достал другую папку, гораздо толще. Ламберт, уставившись в пол, потирал виски.

– Выкладывай, что еще, – негромко сказал он.

– Новости плохие, Олли. Я уверен, что Ходж и Козински сговорились и работают сейчас на пару. На прошлой неделе агенты ФБР получили ордер и обыскали дом Козински. Обнаружили наши микрофоны и сообщили ему, что его дом прослушивался. Естественно, они не знали кем. Козински рассказал об этом Ходжу в прошлую пятницу – они спрятались в библиотеке на третьем этаже. Микрофон был довольно далеко от них, и мы смогли записать лишь отдельные реплики. Не много, но ясно, что говорили о «жучках» в доме Козински. Они убеждены, что их слушают везде, и подозревают нас. Говорят даже наедине очень осторожно.

– С чего это вдруг ФБР понадобился для обыска ордер?

– Хороший вопрос. Видимо, реверанс в нашу сторону, чтобы все выглядело законно и солидно. Нас они уважают.

– Кто там был из них?

– Тарранс. Видимо, он старший.

– И как он?

– Хорош. Молод, зелен, излишне ревностен, но компетентен. С нашими людьми он не сравнится.

– И часто он говорил с Козински?

– Сейчас это невозможно установить. Поскольку они вычислили, что мы их слушаем, то стали предельно осторожны. Нам известно о четырех их встречах в прошлом месяце, но я подозреваю, что их было больше.

– Много он успел вынюхать?

– Надеюсь, не очень. Пока ФБР ведет бой с тенью. Их последняя беседа, о которой мы знаем, состоялась неделю назад, и важного там ничего сказано не было. Козински очень напуган. Общаются они, видимо, много, а толку нет. Он так и не решился сотрудничать с ними. Они же сами на него вышли, имей это в виду. По крайней мере мы так считаем. Его прижали довольно крепко, и он готов был расколоться, но теперь, похоже, начинает задумываться. Однако контакты продолжаются, и это меня тревожит.

– Жена его что-нибудь знает?

– Думаю, нет. Она видит, что ведет он себя странно, но он объясняет это перегруженностью на работе.

– А что Ходж?

– Насколько мы осведомлены, он пока с фэбээровцами не контактирует. Больше разговаривает с Козински, или шепчется, я бы сказал. Ходж твердит, что боится ФБР хуже смерти, что ФБР ведет бесчестную игру, что агентам Бюро доверять нельзя. Без Козински он и шагу не сделает.

– А если Козински исчезнет?

– Они выйдут на Ходжа. Надеюсь, нам не придется прибегать к крайним средствам. Черт побери, Олли, он ведь не убийца какой-нибудь! Он очень достойный молодой человек, у него дети…

– Твоя чувствительность ошеломляет. Ты, верно, думаешь, что я получу от этого удовольствие. Дьявол, я ведь сам воспитывал этих парней!

– Ну тогда призови их к порядку, пока дело не зашло слишком далеко. Нью-Йорк становится все более подозрительным, Олли. Нам начинают задавать вопросы.

– Кто?

– Лазаров.

– И что ты им ответил, Де Вашер?

– Рассказал все. Это моя работа. Тебя ждут в Нью-Йорке послезавтра, для детального доклада.

– Чего они хотят?

– Им нужны ответы. И планы.

– Какие планы?

– Предварительные планы устранения Козински, Ходжа и Тарранса, если возникнет такая необходимость.

– Тарранса! А ты не сошел с ума, Де Вашер? Мы не можем устранить агента ФБР! Сюда же пришлют войска.

– Лазаров болван, Олли. Ты знаешь это. Он идиот, но я не думаю, что с нашей стороны было бы умно сказать ему об этом.

– А я скажу. Я поеду в Нью-Йорк и скажу ему, что он круглый дурак.

– Сделай это, Олли. Сделай!

Оливер Ламберт поднялся с кресла и направился к двери.

– Наблюдать за Макдиром еще месяц.

– Хорошо, Олли. Он согласится, держу пари. Не беспокойся.

«Мазду» продали за двести долларов, большая часть которых пошла в уплату за аренду небольшого грузовичка. Его вернут арендной конторе уже в Мемфисе. Кое-что из старой мебели раздали соседям, часть выбросили, погрузили только холодильник, кровать, шкаф для одежды, комод, небольшой цветной телевизор, ящики с посудой, одеждой, всякими мелочами. Отдавая дань сентиментальным воспоминаниям, взяли с собой и старую кушетку, понимая, однако, что долго она в новом доме не простоит.