Три сотни акров земли. Я не могла закончить даже три сотни страниц. Не могла так же аккуратно подстричь одну маленькую девочку, как Стивен все эти поля.

Я покинула ферму дорогой, которую указал мне Стивен, мимо вспаханного поля на окраине фермы, ожидающего, когда его засеют, – нескольких акров целины, которую он еще не успел приспособить под что-то полезное.

Я сунула ключ Стивена в замок, другой рукой поддерживая Зака, хнычущего у меня на бедре. Делия вошла следом, выскользнула из кроссовок и прямиком отправилась в свою комнату. В доме Терезы было не принято ходить в обуви. Деревянные полы из широких досок и девственно-белые ковры пропахли лимонным дезинфицирующим средством, как будто Тереза обработала им весь дом этим утром после визита моих детей.

Я не стала снимать кроссовки и, поднимаясь по лестнице в детские спальни, оставляла за собой грязные следы. Комната Зака была стерильной и безликой – белые ковры, белые жалюзи, однотонная дорогая мебель с острыми углами и прямыми линиями. Одеяло Зака, с уже выцветшими щенками, зато в ярких разноцветных пятнах, было расстелено на пеленальном столике, пожеванная соска лежала рядом. Зак отправил ее в рот. Он подоткнул свое фланелевое в катышках одеяло под подбородок, положив голову на мое плечо, и довольно причмокнул. Спускаясь по лестнице, я позвала Делию, но она, как обычно, не хотела уходить. Этот дом ей был еще в новинку, здесь все было другим; новое постельное белье, как у принцессы – розовое с рюшечками, новые куклы Барби с блестящими аксессуарами. Дома она никогда не играла с Барби. И ее не особо интересовали принцессы. Но здесь был мир ее папы, и она была совершенно довольна, играя в этом мире в девичьи наряды.

Я стояла в фойе среди бесчисленных совместных фотопортретов Стивена и Терезы; ими было увешано все – от двери до верхней лестничной площадки. Наверняка они заполнили и всю спальню. Каждый дюйм этого пространства напоминал о том, почему Стивен здесь и кто его половинка, а то вдруг забудет. Как забыл про меня, когда появилась Тереза.

Когда мы со Стивеном жили вместе, наши общие фотографии в рамках, висящие на стенах, можно было по пальцам пересчитать – случайное фото с церемонии по поводу окончания университета, сделанное нашими друзьями, с которыми мы не общались после развода, фото с помолвки вместе с моими родителями и еще со свадьбы, где мы размазываем друг другу по лицам свадебный торт, – вот и все, что мне удалось вспомнить. Может быть, это моя ошибка. Может, я сделала слишком мало напоминаний о нас. О том, как все было, или о том, что он может потерять. Или, быть может, это ничего не изменило бы. Стивен – явно не Верный Старина[3], и если Бри-с-его-фермы не было ни на одном из этих Терезиных снимков, это вовсе не означало, что ее нет где-то за кадром.

Моя рубашка под круглыми щеками Зака стала влажной. У него из носа бежало, и я едва удержалась от искушения вытереть ему сопли, а потом обтереть палец об один из портретов, прямо под носом у Терезы. Но это было бы слишком мелочно. Тем более в этом великолепном мире Терезы козявка быстро будет замечена, а если повезет, то и Бри.

Снова позвав Делию, я вытащила салфетку из коробки на кухне. Позади коробки, на столике, стоял открытый ноутбук Терезы; он был в спящем режиме – логотип «Виндоус» плавал с одного конца экрана до другого. Любопытство пересилило, и я нажала «Пробел». Ноутбук ожил, не потребовав пароля, появилась домашняя страница с поисковиком. Курсор мигал на пустой строке для поиска.

Я заглянула за угол в холл. Было слышно, как наверху Делия разговаривает со своими Барби. Зак встрепенулся, когда я переложила его на другое плечо, но глаза снова закрылись, и он продолжил посасывать соску.