Это мой сигнал к побегу.

В сотый раз: боже, храни мою бабушку.

Я ставлю свой бокал на поднос мимо проходящего официанта и иду к лестнице. На втором этаже располагаются уборные, там мне удастся хоть ненадолго перевести дух и разложить свои мысли по полкам. А под Аврору Андерсон у меня давно уже выделен целый стеллаж, в котором царит полный бардак. Там тоже не мешало бы хоть чуть-чуть прибраться.

Когда я достигаю последней ступени, до ушей доносится безошибочно узнаваемый голос.

– Я считаю до трех, мистер Большие уши, и если вы не уберете свои руки с моей задницы, то мне вас жаль. – Моя кровь стынет в жилах при тоне Авроры, сквозящем агрессией. Для всех остальных. Для меня же в нем только страх.

Я чуть ли не прыжком преодолеваю последнюю ступень и оказываюсь в длинном коридоре, выстланном темно-зеленым ковром. В небольшом закутке в самом конце Аврора прижата к стене.

– Один. – Начинается обещанный отчет.

Гребаный Дик все еще прижимается к ней и сжимает ее бедра своими грязными руками.

– Да ладно тебе, будь сговорчивее, никто не захочет спонсировать тебя. Ты могла бы получить все мои деньги, просто…

– Два. – Голос Авроры лишь слегка дрожит, когда она приподнимает одну ногу, как бы опираясь каблуком на стену. Ее рука опускается и снимает туфлю, пока Дик все еще увлеченно что-то шепчет ей на ухо.

Я пересекаю разделяющее нас расстояние со скоростью астронавта, устремляющегося в космос. Никогда в жизни не бегал так быстро. Никогда в жизни не хотел так кого-то убить. Ярость выплескивается из меня как лава, обжигая и превращая в пепел все мои манеры и контроль.

– Три. – Говорю я, после того как мой кулак приветствует лицо Дика.

Он падает плашмя на пол, ударяется головой о мраморный плинтус и теряет сознание.

Я поворачиваюсь к Авроре, ничуть не заинтересованный тем, что, возможно, отправил человека в кому.

– Ты в порядке? – Мои руки дрожат от того, как я хочу прикоснуться и проверить, все ли с ней хорошо. Но я знаю, что не могу сейчас дотронуться до нее. Это убивает меня. Расщепляет на атомы и заставляет мое сердце биться так сильно, что трещат ребра.

Аврора смотрит на меня пустым взглядом. Затем пару раз моргает и приходит в себя. Она все еще крепко сжимает туфлю, отчего костяшки пальцев становятся белее снега.

– Хороший удар. Мне не хотелось ломать эти туфли о его твердый тупой череп. Хоть они и не слишком удобные, но послушай, ни один мужчина не стоит сломанного каблука.

Я не знаю, то ли мне смеяться, то ли начать биться головой об стену от сдерживаемой ярости.

– Хорошо, значит… ты в порядке. – Я выдыхаю.

– Именно это я и сказала, Джеймс Бонд.

Рядом с нами раздается стон. Отлично, Дик жив. В это же время дверь мужского туалета открывается и оттуда выходит Август.

Когда он замечает тело, которое я пинаю, чтобы оно быстрее поднималось, на его лице мелькает смесь ужаса и раздражения.

– Аврора, я же сказал, что здесь нельзя никого бить, – стонет он.

– Это была не я, а он! – Аврора указывает на меня. – Тебе пора начать лучше думать обо мне.

Сделаем вид, что она не собиралась всадить каблук в висок Дика.

– Он трогал ее, – выплевываю я, еще раз пиная придурка.

– Он что? – рявкает Август и тоже отвешивает ему пинок в ребра.

– Хватит! – чуть ли не плачет Дик или как там его зовут на самом деле. – Я понял, понял, только не пинайтесь.

Мы прекращаем, и он наконец-то поднимается на ноги. Наши с Августом спины как стены загораживают Аврору от его взгляда.

– Лиам, нельзя, чтобы он кому-то рассказал, что ты ударил его. Тебе…

Что-то оживает в моей душе при этих словах Авроры. Почему ее волнует, как это скажется на моем имени? Я прекрасно знал, что делал, когда принял решение вырубить этого ублюдка. Как и осознавал, какие последствия от этого могут быть.