– Спасибо, мне ни к чему.

Как ни старалась Надя избежать разговора, слово было сказано, и тотчас Лия вместе со своим недовыжатым тюбиком скраба перекочевала поближе к Надиной кабинке, завилась вокруг юрким вьюном.

– Как же это ни к чему? Всем к чему, я так считаю. Женщина должна заботиться о красоте. Правда, ты, наверно, к этому не привыкла, потому что и так красивая. Была бы я такая от природы, тоже, наверно, ни о чем бы не думалаь. Кожа-то какая гладенькая у тебя! А талия – тоненькая, как иголка! Вот прямо смотрю на тебя, Надь, и радуюсь. Другие, наверно, завидуют по углам, а я не завистливая. Мне просто радостно, что вот есть же в мире такая красота…

Надя подозревала, что после всего, что произошло на тренировке, ей будет невыносимо выслушивать мелкие Лийкины восхищеньица. Как ни странно, произошло по-другому: то, что кто-то искренне (а зачем Лийке врать?) хвалит ее тело, которое оказалось неспособно освоить сложный элемент, несло успокоение.

– Никому, видно, не нужна моя красота, – возразила Надя.

– А что такое? – удивилась Лия. – Неужели с парнем поссорилась? Так брось его: другого найдешь.

– При чем тут парни какие-то? – досадливо передернуло Надю. Парни были действительно ни при чем: высоко себя ценя, отраду физической любви она заменяла честолюбием. – Ты что, не слышала, как Аллочка на меня наорала? И правильно… и я сама чувствую, что не справляюсь.

Снова слезно защипало в носу.

– Из-за этого – да чтоб так переживать? – усмехнулась Лия. Не теряя даром времени, она выжимала на себя из опорожнявшегося тюбика белые червячки скраба, растирала их по плечам, и из-за размеренности и монотонности этих действий казалось, что сопровождавшие их слова должны быть обыденными, простыми, само собой разумеющимися. – Получится у тебя, все получится! Таблетки попринимаешь, и все будет отлэ.

– Какие таблетки? – Слезы у Нади почему-то отступили.

– Которые все чемпионы принимают, – беззаботно сообщила Лия. – Которые помогают силы восстановить.

– Наркотики?

– Ты чего, с дуба рухнула? – Речевой оборот отдавал грубостью, но Звонарева так потешно округлила свои черненькие мышиные глазки, что Надя не удержалась, чтобы не улыбнуться. – Наркотики вредные, а эти лекарства полезные. Они для того, чтобы сил прибавилось, чтобы мышцы стали крепче. Попросишь врача, он тебе их пропишет.

– Нашего врача?

– Почему обязательно нашего? Нет, можно и нашего, но ты же знаешь, как это бывает: врач всем растреплет, что ты таблетки принимаешь, девчонки станут злиться, завидовать… У меня есть знакомый врач, тоже в прошлом спортсмен. Собаку съел на этих лекарствах, плохого не назначит. Если хочешь, я тебя к нему отведу. Ну так как?

Надя ответила не сразу. Она задумчиво водила мочалкой по бедру, наклоняясь, чтобы скрыть лицо. Это было неожиданное предложение. Как все, более или менее причастные к миру большого спорта, она была наслышана о допинге, но Надина гордая необщительность до сих пор хранила девушку от того, чтобы узнать о нем подробнее. Слышала она, что есть такие лекарства, которые помогают добиться победы, но принимать их запрещено, потому что… Потому, что это попросту нечестно. Как нечестно жульничать в любой игре. Все будут выступать по-настоящему, без таблеток, а она – с таблетками…

Но ведь Надя – не как все! Она такая красивая, она такая талантливая! Ей просто требуется небольшая поддержка. Поддержка в трудном жизненном периоде, только и всего. А дальше она пойдет сама, безо всяких подпорок. Что же в этом криминального? Притом Лия ведь не сует Наде горсть каких-то таблеток, взятых неизвестно откуда, она ей предлагает врача, который обследует ее и выпишет то, что требуется. Медицине Надя привыкла доверять…