Дон вернулся в кресло, снисходительно хмыкнул.

– И что ты ещё придумала?

Айна снова улыбнулась – мягко, искренне, без тени кокетства и жеманства. Достала из сумочки микрочип, протянула директору.

– Хочешь взглянуть?

Дон ещё раз хмыкнул. На этот раз заинтригованно.

– Вижу, ты пришла подготовленной.

– Недавно со мной кое-что случилось, Дон. После чего я много думала и читала, пришлось поднять очень старые архивы. Мне стало интересно, как жили люди раньше, задолго, очень задолго до нас…

Директор Радужного канала выслушал её, не перебивая. Потом ещё какое-то время молча моргал. И наконец неуверенно пробормотал:

– Да…

Прокашлялся и добавил уже уверенней:

– Да. Идея рискованная, но сработать может. Я словно наяву вижу: непревзойдённая Айрилл в новом реалистичном гипно-шоу!

– Никакой Айрилл! Отныне я – Айна Лири. Для всех. И ещё одно – хочу, чтобы моей помощницей стала Гельветика Сандерс.

– Святой телерейтинг! Зачем тебе эта рыжая дрянь? Слышала бы ты, что она тут о тебе городила!

– Из-за меня девочка лишилась работы.

– Да она с лёгкостью найдёт новую! Посмотри на неё, эта «девочка» в любую дыру без мыла пролезет.

– Вот именно. И где окажется в итоге?

– Я тебя не понимаю…

– Я сама себя тоже. Но мне кажется, что я могу сделать что-то… для кого-то… Хотя бы для неё. Кроме того, она – уже звезда. Которую мы, между прочим, и вырастили. Вот пусть её имя послужит для нового проекта.

– Ладно. Захотела в дочки-матери поиграть, будь по-твоему, – директор махнул рукой, всем видом показывая, что если его взбалмошной ведущей – простите, теперь уже руководителю нового проекта – пришла в голову очередная блажь, то он готов милостиво закрыть на неё глаза.

И всё-таки она звезда. И они это признали. На следующий же день после увольнения пригласили в новый проект. Работать, правда, придётся с этой сумасшедшей Лири, но ничего. Переживём. Бывает и хуже. Наверное…

Гельва содрогнулась, вспомнив своё последнее (воистину – последнее) бриз-шоу. Срочно выйти в эфир, спасти ситуацию, о чём там бредила Айрилл? О каком-то взбесившемся цветке. Цветы, значит. Розы. Нет, фиалки. Целая поляна фиалок – сиреневых, белых, жёлтых, бархатных и необычайно крупных. Ароматный ковёр, на котором сплелись тела двух влюблённых. Банально, конечно, но времени на оригинальничание нет. Зато цветы красивые. Что ещё можно придумать? Бабочки. Или лучше колибри – кружатся над влюблёнными. Холодная капля росы падает на обнажённое плечо девушки.

Холодная, как вода в бурной реке. Бурной, но какой-то нелепой, словно нарисованной от руки, да ещё и младшеклассником.

Ой, о чём это я?

Река была в воспоминаниях Айрилл. Хотя какие воспоминания? Насочиняла она всё!

Нарисованная волна накрывает фиалковую поляну…

«Изумрудная Долина», ха! Враки стареющей неудачницы, желающей привлечь к себе внимание.

…увлекает с собой влюблённую парочку. Парень вверх ногами висит на коряге, из ушей торчат фиалки, девушку уносит дальше, а вода заполняет собой всё пространство и бушует, бушует.

Как бы она выбралась из настоящей дикой реки? Утонула бы тут же! Ой, Лири, Лири, сказочница. Трипом тайно от всех увлекается, а потом сочиняет небылицы. И неудивительно – под кайфом и не такое привидится.

Вода холодная, немеют руки, несущееся мимо бревно гулко бьёт по голове, а затем убегает по реке на нарисованных ножках.

Надо было всё-таки…

– ГЕЛЬВА!!!

Рыжая встрепенулась. Мамочки, ой! Что это было? Она пустила ЭТО в прямой стрим? Гельветика рванула диадему, её тело дрожало, будто и правда в ледяной воде искупалась. Как она могла потерять контроль над собой? С нею никогда ничего подобного не случалось. Да, увлекалась пару раз, пуская в стрим интимные воспоминания, но чтобы такую чушь… Это всё Лири! Отравила атмосферу своими кошмарами. До сих пор шум воды чудится, и пальцы немеют.