Заслуженное внимание проблемам добра и зла уделялось не только в религиозных, но и в этических учениях. Так, еще древнеиндийские материалисты – чарваки, отвергая религиозное воззрение о божественном происхождении добра, видели добро в отсутствии страдания, в достижении чувственных удовольствий. Источник зла на земле чарваки усматривали не в свойствах человеческой природы, не в неизбежных страданиях, якобы предопределенных свыше, а в жестокости и несправедливости, существующих в обществе[26].

В схожем ключе развивали учение о добре древнекитайские материалисты. Так, Ян Чжу понимал добро как осуществление человеком его природных склонностей. Дороже всего для человека его жизнь, которую не могут заменить никакие богатства. Стремление к идеалу морального совершенства Ян Чжу считал бессмысленным, поскольку во имя одобрения потомков оно заставляет отказываться от наслаждения, составляющего единственный смысл жизни[27]. Мудрец Лао Цзы высказывался против всякого насильственного стремления что-либо изменить в природе или в жизни людей. Люди должны придерживаться принципа не-делания, бездействия, поскольку отказ от агрессии, уступка – лучший способ разрешения проблем. При этом не-делание не следует понимать как призыв к сдаче и подчинению – нужно стремиться овладеть ситуацией, прилагая как можно меньше усилий. Лао Цзы обращал внимание на взаимосвязь добра и зла: «Когда все люди узнают, что красивое является красивым, появляется и безобразное. Когда узнают, что добро является добром, возникает и зло»[28].

Другой древнекитайский философ – Конфуций высшей мироустроительной силой Вселенной считал божественное Небо (тянь), посылающее людям «предопределение» (мин), познав которое, человек может стать «благородным, совершенным мужем» (цзюнь-цзы), т.е. высоконравственной, образцовой личностью. Беседы и рассуждения Конфуция сводились главным образом к раскрытию морального и социального облика «благородного мужа», способов достижения им совершенства. Конфуций выделял пять постоянств праведного человека: человеколюбие, стремление к справедливости, верность обычаям, благоразумие и искренность («доброе намерение»). По его учению, каждый человек, изначально обладая этически нейтральными качествами, должен преодолевать в себе возможные дурные наклонности и стремиться к «благопристойности» (ли). Результатом воспитания должно стать обретение человеком внутреннего состояния подлинного «человеколюбия», «человечности» (жень), которое отличает благородного мужа от его антипода – низкого в моральном плане человека (сяо жень). Если «благопристойность» (соблюдение ритуала должного поведения) философ рассматривал как внешнюю норму социального поведения человека, то любовь к ближнему составляла внутреннее содержание этого поведения: «Что же такое человеколюбивый? Если он хочет крепко стоять на ногах, то делает так, чтобы и другие крепко стояли на ногах. Если он хочет, чтобы его дела шли хорошо, он делает так, чтобы и у других дела шли хорошо. Быть в состоянии смотреть на других, как на самого себя, – вот кого можно назвать овладевшим искусством человеколюбия!»[29] Желая подчеркнуть особое значение человеколюбия, Конфуций утверждал, что для народа оно нужнее, чем огонь и вода: «Я видел, как люди погибали от огня и воды, но не видел умирающих от того, что они были гуманны»[30].

Не могли обойти вниманием вопросы диалектики добра и зла и древнегреческие философы. Знакомство с изречениями Пифагора, Гераклита, Демокрита и других мыслителей открывает современному читателю всю глубину и непреходящее значение их суждений. Пифагору, например, принадлежит такое наблюдение: «Кубок жизни был бы сладок до приторности, если бы не падало в него горьких слез». Мудрец полагал, что лишь две вещи делают человека богоподобным: жизнь для блага общества и правдивость