«Все, что приняли люди, за истину то полагая:

«Быть и не быть», «рождаться на свет и гибнуть бесследно»,

«Перемещаться» и «цвет изменять ослепительно яркий»26.

Эти строки показывают, что исходным положением Парменида было утверждение о том, что чувственному восприятию человека дан только изменчивый, текучий, противоречивый мир. Что же касается вечного, неизменного и тождественного себе бытия, то оно доступно только мышлению, исключающему относительность и противоречивость. Это означает, что Парменид исключает из своего мышления сравнительные понятия: «соотнесенное», «противоположное», «сходящееся-расхордящееся» Гераклита, т.е. «ортогональное». Ему остается только одно – выражать окружающий мир посредством классификационных понятий. Поэтому предлагаемая Парменидом точка зрения – это взгляд на мир с позиции абстрактного тождества: А = А, т.е. с позиции рассудка. Стало быть, познание действительности всегда есть познание с определенных позиций, с определенной точки зрения.

В то же время, согласно учению Парменида, абстрактное различие «не-А» не может быть использовано в «учении истины», поскольку «не-А» не существует в реальности как некий единичный объект. По этой причине его невозможно ни познать, ни выразить в слове, а значит, его нет для разума. В мышлении должно быть лишь то, что есть в действительности. Отсюда, согласно учению Парменида, следует вывод: «Бытие есть, а не-бытя нет».

«Ибо мыслить – то же, что быть…

Можно лишь то говорить и мыслить, что есть; бытие ведь

Есть, а ничто не есть: прошу тебя это обдумать»27.

И далее по этому поводу:

«То же самое – мысль и то, о чем мысль возникает,

Ибо без бытия, о котором ее изрекают,

Мысли тебе не найти. Ибо нет и не будет другого

Сверх бытия ничего: Судьба его приковала

Быть целокупным, недвижным»28.

И в учениях предшественников Парменида «единое» играло очень важную роль. У милетских философов, например, оно осмыслялось с позиции промежуточного и противоположностей, у последователей Пифагора – с позиции соотнесенного, у Гераклита как сходящееся – расходящееся, но в любом случае как некий множественный объект. У Парменида, напротив, речь идет о единичных, неизменных, тождественных себе объектах, а точнее о принципе, с позиции которого наблюдается действительность. Это значит, что Парменид возражал не только против противоречащих понятий /не-А/, против не-бытия, но и против количественных и сравнительных понятий, которые обусловливают множественность сущего, его относительность, динамику и противоречивость. С его точки зрения, «сущее» неделимо и «всецело подобно»:

«Тут вот – не больше его ничуть, а там вот – не меньше,

Что исключило бы сплошность, но все наполнено сущим.

Все непрерывно тем самым: сомкнулось сущее с сущим.

Но в границах великих оков оно неподвижно,

Безначально и непрекратимо: рожденье и гибель

Прочь отброшены – их отразил безошибочный довод»29.

Далее, Парменид утверждает, что бытие «завершенно

Отовсюду, подобное глыбе прекруглого Шара,

От середины везде равносильное, ибо не больше,

Но и не меньше вот тут должно его быть, чем вон там вот.

Ибо нет ни не-сущего, кое ему помешало б

С равным смыкаться, ни сущего, так чтобы тут его было

Больше, меньше – там, раз все оно неуязвимо.

Ибо отовсюду равно себе, однородно в границах»30.

Отдавая предпочтение классификационным понятиям как единственно надежной опоре ума, Парменид первым увидел строгие очертания «абсолютного» знания. У него не возникает сомнения в открытии им подлинной реальности, самой истины, в столкновении с которой, другие взгляды на мир открывали лишь зыбкое, релятивное, правдоподобное мнение.