– А кардиналу Вулзи пришлось дать королеве Маргарите двести фунтов на покупку подарков к Новому году. У бедняжки не было ни пенни. Пришлось бежать после того, как шотландские лорды опротестовали завещание короля Якова и сделали герцога Олбани опекуном маленького короля. Не следовало ей второй раз выходить замуж, особенно за графа Ангуса.

– Но она влюбилась в него, – запротестовала Сесилия. – И он такой красивый.

– Она его вожделела, – поправила Филиппа. – Пойми, она была вдовствующей королевой! И отказаться от власти и положения ради какого-то юнца? Бросить все на ветер? Остальные лорды не желали, чтобы Шотландией правили Дугласы. Поэтому и выбрали нового регента для молодого короля Якова.

– Но Джон Стюарт родился во Франции, – не уступала Сесилия. – Вряд ли нога его ступала на шотландскую землю, прежде чем за ним послали и объявили регентом. А кроме того, он наследник короля, так что я могу понять страхи королевы Маргариты!

– И все же у него репутация человека порядочного и беззаветно преданного монарху, – возразила Филиппа.

– Двенадцатая ночь! – воскликнула Сесилия, меняя тему. – Помнишь ту первую Двенадцатую ночь? Ну не чудесно ли?

Мечтательно улыбнувшись, она закатила глаза.

– Кто бы мог ее забыть? – вздохнула Филиппа. – Представление называлось «Сад надежды», и на огромной подвижной сцене был устроен целый искусственный сад! Леди и джентльмены танцевали в этом саду, прежде чем его увезли. Помню, как наша маленькая принцесса Мария вскочила и радостно захлопала в ладоши.

– Как жаль, что у нас нет других принцев и принцесс, – тихо прошептала Сесилия. – Несмотря на благочестие нашей кроткой королевы, постоянные паломничества к Богоматери Уолсингемской и добрые дела, бедняжка не может зачать ребенка.

– Королева слишком стара, – ответила Филиппа так же тихо. – И за три года, что мы пробыли здесь, состарилась еще больше. Она ушла в религию и старается не участвовать в забавах двора. Король начинает скучать и все чаще обращает взор на придворных прелестниц. Разве не замечаешь?

– Королева никогда не уклонялась от супружеского долга, – отметила Сесилия. – И у них с королем так много общего! Они по-прежнему охотятся вместе, и он каждый день после обеда навещает королеву в ее покоях.

– Но всегда в сопровождении придворных, – не сдавалась Филиппа. – Они почти никогда не остаются наедине. Как может человек зачать сына, если не приходит в постель жены? Король много жалуется, но не делает ничего, чтобы исправить положение.

– Ш-ш-ш… – остерегла ее Сесилия.

– Заметила, как он поглядывает на мистрис Блаунт? Совсем как большой бродячий кот на пухленького хорошенького зяблика.

– Филиппа, ты невыносима! – хмыкнула Сесилия. – Элизабет Блаунт просто очаровательна и в отличие от Миллисент Лэнгхолм никогда не делает подлостей!

– Король зовет ее Бесси, особенно когда считает, что никого из посторонних рядом нет. Я слышала своими ушами, – сообщила Филиппа. – Понаблюдай за его лицом, когда она снова будет танцевать для их величеств.

– Ее назвали в честь матери короля, – возразила Сесилия. – Матушка Бесси была из семьи Пешоллов, а отец сражался за старого короля при Босуорте, когда был побежден Ричард III. Она родом из Шропшира, а это почти так же далеко на севере, как твоя Камбрия!

– Ты еще не заметила, что она не живет в Шропшире? – сухо осведомилась Филиппа. – Подобно мне, она душой и телом принадлежит двору и к тому же обладает превосходными связями.

– Не говоря уже о том, что довольно смазлива, – заметила Сесилия. – Но ты права. Ее кузен, лорд Монтджой, в милости у короля. А граф Суффолк и Френсис Брайан тоже к ней неравнодушны. Слышала, как она поет? Прелестный голос!