Филиппа рассмеялась:

– Сесилия права. Вы очень милы.

– Значит, договорились? Я получу ваш первый поцелуй. И надеюсь, еще несколько. Но сначала должен предупредить, что хотя ваша семья начнет искать для вас другого жениха, увы, мне не суждено им стать. В конце лета я вернусь домой, чтобы жениться на дочери соседа. Мы были обручены с самого детства, и я с радостью поведу к алтарю Энн Браунли. Мне не хотелось бы вводить вас в заблуждение. Понимаю, что ваше юное сердце, должно быть, разбито, и не хочу добавлять к старым обидам новые, – с улыбкой объявил он.

– Сеси сказала, что вы истинный джентльмен и, к сожалению, помолвлены с другой. А кроме того, вряд ли я выйду замуж. Мне уже пятнадцать, и мои земли находятся далеко на севере, можно сказать, едва ли не на границе с Шотландией. Да и мой отчим – шотландец и вместе с матерью проводит часть года в Англии, а часть – в Шотландии.

– Но вы очень красивы, – возразил сэр Роджер. – Думаю, что вы обязательно найдете хорошего жениха.

Филиппа упрямо покачала головой:

– Мать захочет такого человека, который будет жить во Фрайарсгейте и управлять им так же рачительно, как мной. Ей никогда не нравилась жизнь при дворе, и она любит свои земли. Я же не хочу жить на севере. Мне нравится двор, и я мечтаю жить недалеко, чтобы почаще сюда приезжать. Ах, если бы только мои владения были поближе к Лондону, – вздохнула она. – Но у меня нет ни знатного имени, ни полезных связей.

– Но как же вы попали ко двору? – полюбопытствовал он.

– Моя мать была наследницей Фрайарсгейта. Она осиротела в три года, когда умерли ее родители и старший брат. Ее опекуном стал дядя отца. Он и сосватал ее за своего пятилетнего сына, но когда маме исполнилось пять, ее маленький нареченный умер. Кое-кто из соседей просил руки мамы для своих сыновей, но опекун всем отказывал, желая заполучить Фрайарсгейт для себя и своих наследников, а для этого собирался выдать ее за своего младшего отпрыска. А тем временем в ожидании, пока тот немного подрастет, выдал ее за престарелого рыцаря. Однако рыцарь относился к ней как к своей дочери и научил управлять имениями. Умирая, он написал завещание, в котором поручил свою вдову заботам короля Генриха VII. Опекун матушки ужасно рассердился, но ничего не мог поделать, потому что маму призвали ко двору. Сначала она была на попечении королевы Елизаветы, а после ее смерти долгое время служила Достопочтенной Маргарет, бабушке короля Генриха. Ее лучшими подругами стали Маргарита Тюдор и принцесса Арагонская.

– Как ей повезло, – заметил сэр Роджер, явно находясь под впечатлением от рассказа девушки.

– Мама снова вернулась домой, когда Маргарита Тюдор стала королевой Шотландии, но сначала вышла замуж за моего отца, сэра Оуэна Мередита. Он был валлийцем и вырос при дворе Тюдоров, служа им с шести лет. Он был всеми уважаем, а король ценил его за преданность. Они путешествовали вместе со свадебным поездом королевы Шотландии почти до самого Фрайарсгейта. Они были хорошей парой, и мама едва не умерла от тоски, когда он неожиданно погиб.

– Но потом она вышла замуж? – осведомился сэр Роджер.

– Да, несколько лет назад. Мама и обе королевы навсегда сохранили дружбу, поэтому я и получила место при дворе. Мама привезла меня сюда, когда мне исполнилось десять. И мне здесь сразу понравилось! А королева Екатерина сказала, что в двенадцать я смогу стать фрейлиной. Вот так все и вышло.

– Неудивительно, что многие фрейлины завидуют вам. Для девушки незнатного происхождения вы высоко поднялись! Разумеется, потеря жениха – серьезная неприятность для вашей семьи, и я вполне могу это понять, но готов побиться об заклад, что, находись ваши земли ближе к Лондону, найти подходящего жениха было бы куда легче.