Как сейчас.

Он щурится. Воздух в комнате электризуется, и я кончиками пальцев чувствую напряжение. Покалывает. До болезненных вспышек.

— Я всё помню, — отрезает Арбатов.

Он проходит к овальному столу. Пролистывает папки, которые я принесла, но не вчитывается в строки.

— Твою машину сдали на металлолом, — бросает Вадим, неожиданно отвечая хоть на один мой вопрос. — Можешь с чистой совестью пользоваться новой. Это не подарок, а компенсация.

— Отлично, — цежу.

— Хватит, Лер, — он заговаривает другим тоном, в котором сквозит мужское превосходство. — Я сказал, что у тебя есть один день, чтобы согласиться по-хорошему.

— Иначе?

— Иначе я сломаю всё. Ты останешься без квартиры, без возможности найти работу, без копейки. У меня хватит связей.

— И безумия, — произношу на выдохе, а сама до сих пор не верю, что он скатился до банальных угроз. — Вадим, ты совсем выжил из ума.

— Называй как хочешь. Но спустись вниз, там тебя ждет водитель. Он покажет дом, в котором ты теперь будешь жить. Вещи можешь не собирать, там все есть.

— Жить с тобой?

— И прислугой, — он усмехается.

Черт, он не шутит!

Глаза ясные и спокойные. Он не похож на безумца, хотя и говорит дикие вещи. Скорее он выглядит как человек, у которого есть четкий рациональный план, по которому он движется шаг за шагом. И у него есть решимость, она тоже читается в темном взгляде. Мне больно, но я верю в это мгновение, что он исполнит свои угрозы.

— А давай! — я завожусь вспышкой. — Кого я обманываю, я же мечтала об особняке в элитном районе! Да, Вадик? Я так польщена, что именно мне выпала честь! И крутая тачка! Боже, я до сих пор не могу поверить! Ты подарил мне целую машину! Извини, я поломалась немного для формы, но я счастлива до небес!

— Ты переигрываешь.

— Я вообще плохая актриса. Если ты хочешь наш брак назад, то он будет выглядеть именно так.

Ноль реакции.

Ему плевать.

Он живет в параллельной выдуманной реальности, где у других людей нет воли. Я слышала, что большие деньги портят, но неужели они стирают остатки адекватности? Как он вообще это себе представляет? Стоит завалить меня подарками, попутно пообещав испортить мне жизнь в случае отказа, и я радостно брошусь ему в объятия. Да? А искренне или нет, не имеет значения. Он, видно, считает, что со временем я приноровлюсь и перестану фальшивить.

Таков каприз богача? Его накрыла ностальгия по нашим старым временам и он готов заплатить за спектакль с моим участием?

Или что?

Что происходит?

— Тут есть лифт для начальства. — Я указываю на вторую дверь. — Дай мне ключ, я спущусь на нем.

Не хочу сталкиваться с Мариной. Она не поймет моего поведения, а еще хуже — кинется меня спасать, рискуя собственной работой.

Арбатов протягивает мне электронный ключ. Он вжимает его в мои пальцы, обжигая жестким прикосновением. Но не отдает, заставляя оставаться на месте.

— Я буду после восьми, — произносит он, смотря на меня сверху вниз. — Попроси Рину достать бутылку моего любимого.

— Кто такая Рина?

— Домработница.

Я вижу, что он хочет протянуть ладонь к моему лицу. Но сдерживается.

Пока сдерживается.

Я же в красках представляю, как разобью эту бутылку об его голову. Чтоб осколки в разные стороны, а его лицо исказилось от боли. И чтоб его идеальную рубашку нельзя было отстирать.

4. Глава 4

Дорога занимает полчаса. Меня не везут за город, что уже хорошо. Коттеджный поселок прячется за высоким забором и линией высаженных лип, но от него всего минут десять пешком до оживленной улицы с магазинами, салонами, общественным транспортом. Я рассматриваю крутые особняки, в которых можно разориться на одну коммуналку, и пытаюсь угадать дом Арбатова.