— Давай поговорим, — трогаю Василису за плечо, она дергается, отшатывается, отсаживается к самой дверце.

Могла бы — покинула салон и сбежала, но дверь заблокирована, и я не хочу ее отпускать.

— Может, закончим с разговорами? — выдает упрямо.

Делает вид, что не плакала, хотя глаза красные, и говорит в нос.

— Надо. Давай в кафе зайдем. Пообедаем. Ты голодная?

— Голодная. Но сытая я тоже злая, имей в виду, накормить меня, чтобы задобрить, не получится.

Я непроизвольно улыбаюсь и снимаю блокировку с двери. Веду Василису в небольшое престижное кафе неподалеку от салона. Опять же — был здесь с Аней, но только один раз. Не успел обзавестись по-настоящему значимыми воспоминаниями, так что никаких флешбэков не ловлю. Мне ровно, значит, пообедать получится спокойно. Учитывая состояние Василисы — относительно.

Мы присаживаемся за столик, официантка приносит меню, и Василиса сразу же сосредоточенно принимается изучать блюда. Делает вид, что меня тут нет. Надо заметить, ей даже стараться не нужно — играет мастерски. Если получится договориться — сыграет кого угодно. И влюбленную невесту, уверен, тоже. Мне очень надо, чтобы убедительно.

— Давай попробуем договориться, — произношу, когда официантка уходит, приняв заказ.

— Я жду договор.

Я не знаю, как мы будем общаться в дальнейшем, если малейшее проявление ее эмоций вызывает во мне бурю ответных. А я вообще не суперэмоциональный человек. Предпочту холодность и трезвый ум импульсивности и быстрым решениям. С Василисой внутренне загораюсь за мгновение. Умеет она вывести на эмоции.

— Предлагаю поговорить начистоту, — ставлю локти на стол, сцепляю пальцы в замок и упираюсь в них подбородком. — Откуда в твоей сумочке наркотики? Потому что, несмотря на твои громогласные обвинения, я к этому отношения не имею.

— Ты у меня спрашиваешь?! — возмущенно таращит глаза.

Я уже говорил, что с женщинами сложно? Мне часто непонятна их реакция. Вот сейчас вижу возмущение, а что еще? Ведь явно еще что-то. Обида? Разочарование? Непонимание? С мужчинами проще хотя бы потому, что они обычно озвучивают все, что у них на уме. Ну и по лицу считать реакции проще простого.

— У кого я должен спрашивать? Есть ты, есть твоя сумочка и наркотики.

— Они не мои! Ты сам сказал, что моих отпечатков там не было.

— Блефовал. У тебя не брали отпечатки, сравнить бы не смогли.

— То есть ты просто так увел меня из полиции?!

— Я же говорил, что замнем.

— Да, я помню. Знакомые у тебя есть. Между прочим, мерзкие.

— Ты про Савельева?

— Он не представлялся.

— Он что-то тебе сделал?

Отчетливо вижу в ее взгляде страх. Василиса даже плечами передергивает, судя по всему, от воспоминаний, но вслух говорит совершенно другое:

— Можно сказать, ничего.

— А конкретнее?

— Я не желаю вспоминать подробности.

Василиса переключается на принесенный заказ. Ковыряет вилкой свое блюдо, делает вид, что меня здесь нет. Говорю же — старательная, и актриса из нее прекрасная.

— Контакты подруги мне сможешь дать? И попытайся вспомнить, не могла ли оставить где-то сумочку.

— Сумочку не оставляла, контакты подруги давать не буду, она таким не промышляет.

Как о глухую стену. Я бы мог и не разбираться, забить, но если у Василисы такие подружки, гарантии, что они ее не подставят во второй раз, нет, а мне так-то хватает младшего брата, засевшего занозой в заднице. Отмазывать на протяжении одного года еще одного человека желания у меня нет, так что придется копаться самому. Отступать, как я и говорил, уже поздно. Василиса не поможет — узнаю, что за подружка, и поговорю напрямую. Надо будет — попрошу попасти ее, присмотреться.