Давид был выше всех этих мелочных обывательских представлений о полном счастье. Он знал, что для достижения полной гармонии и соприкосновения со счастьем достойного бытия ему необходимо покинуть свою многострадальную и разодранную в клочья родину. Переехать в одну из замечательных тихих горных стран Европы, чтобы утром, сидя на собственной веранде, на берегу горного озера, любоваться умиротворённым розовым восходом и потягивать настоящий чёрный кофе, приготовленный белозубой мулаткой, кружащей тут же у его ног. И ни одна извилина не должна зашевелиться от мысли о недостатке денег. Денег должно быть так много, чтобы… чтобы… А вот здесь интеллект нашего героя давал сбой. Дело в том, что во времена Советов понятие «много денег» сильно затёрлось и гипертрофировалось. Жизнь от зарплаты до зарплаты делала цикличным и размеренным существование советского гражданина, которого почему-то везде, где хотели унизить или приструнить, называли строго и грозно «товарищ». От этого слова люди дёргались, зная: после сказанного последует пинок или удар в лицо. Когда в очереди за дефицитом сзади слышалось: «Эй, товарищ, ты чего?», это означало – могут плюнуть в рожу. Когда на работе начальник переходил на официальный тон и вместо дружеского «Иван Петрович» выдавливал из своей директорской жёлчной железы: «Товарищ Сидоров!», все понимали: жди беды. А платили тоже «по-товарищески». Инженер – сто десять, старший – сто двадцать, ведущий – сто сорок. Понятие «много денег» варьировалось от эквивалента средней зарплаты у холостяков и десятки, спрятанной в трусы у женатиков, – до тысячи рублей «новыми» у более денежной части населения. К такой части относились официанты, бармены, парикмахеры, таксисты, мясники, все работники розничной торговли, маклеры и проститутки. Я не беру тайных теневых воротил цехового бизнеса. О них речь не идёт. У них связи были теневые, скрытые от обывателя, пролежавшего бока и просидевшего зад в НИИ. И они чаще других общались тоже с товарищами, но в погонах. И это общение проходило до тех пор (и то если ещё повезёт), пока они могли договориться или не попасться. В противном случае для «товарищей в погонах» теневики становились «гражданами», а это куда более как опасно.

Итак, понятие денег, а тем более больших, в то светлое время было очень относительно для среднестатистического гражданина. Для господина Рома сумма вырисовывалась большая, но точных размеров он не улавливал, тем более когда рубль терял в весе каждый день. И уже обладателями десятков и сотен тысяч становились школьники, которых послали в булочную, дав денег на хлеб, молоко и сыр. А обладатели стареньких «Жигулей», а тем более малогабаритных квартирок, становились автоматически миллионерами. Но одно Ром знал точно: денег должно быть очень много. А нестабильность рубля необходимо компенсировать иностранной валютой.

Познакомившись с тайной замечательной каморки и её обитательницей, Давид загорелся энтузиазмом достижения новых вершин в получении банкнот разного уровня и желательно иностранного производства. У него созрел план, началом реализации которого должна стать газета из недалёкого будущего.

Как известно, изворотливость и смекалка всегда с лихвой покрывали недостаток большого ума и аналитической дедукции с построением строгой логической цепочки предстоящих событий. Смекалка Давида не подвела. Однажды ему подвернулся случай. Заболел ночной сторож супермаркета Иннокентий Пантелеев. Мужчина положительный, но срывающийся иногда, как многие ищущие личности, в штопор запоя. Он сорвался. Сорвался всерьёз и надолго. Все засуетились, заохали: что, мол, делать? Сигнализации как таковой в магазине не было. Была кнопка вызова наряда милиции. Но её кто-то должен нажимать, случись чего. И Давид выступил спасителем материальных ценностей, предложив свою кандидатуру на подмену ушедшего в астрал сторожа. Катя не очень радостно восприняла это событие, но ответственность материального лица переборола в ней похоть молодой самки, и она согласилась, надеясь, что это всего лишь на один день, пока не выйдет на работу сменщик Пантелеева – Косолапов.