Броник я сниму только тогда, когда мы покинем Октябрьский район. До этого момента мы боялись их с себя стаскивать. Пегов рассказывал истории про те самые случайности, которые бывают на войне. Вроде – вот, все, безопасно. Ан нет… Летит, к тебе летит, свистит, прячешься, одеваешь назад. Хотя тут уж точно не должно было быть ничего такого.

Жара стояла неимоверная. Градусов 45 на солнце. Водитель предложил съездить искупаться под Донецк, «на водопад». Он находился по дороге на Ясеноватский блокпост. При подъезде к которому Сема рассказывал о том, что происходило на этой дороге в прошлом году. И надо сказать, мне кажется он один из тех военкоров, которые были на всех передовых. Позже и я побываю на всех передовых ДНР.

«Водопад», и правда, был похож на водопад. Это был всего лишь сток какого-то местного озера, но располагался довольно высоко, и отсюда появилось это название. И сначала я просто намочил ноги, а потом засунул свою голову под поток и стоял так минуты три. Тогда же я понял, что помимо сигарет мне поможет снять стресс вода. Именно в Донецке я полюбил воду, как нигде раньше. Именно она являлась для меня спасением, когда голову забивали негатив и беспросвет. Но в тот момент мне было очень хорошо. Казалось, что этим потоком воды я смываю с себя не только жару, но и все то напряжение, адреналин, которые я заработал в аэропорту в этот день.

Знал ли я, когда садился в поезд до Ростова-на-Дону, что меня занесет в такое горячее место на карте ДНР? Конечно, нет. С другой стороны, конечно же, я хотел там побывать. Посмотреть на все это своими глазами. Но, на самом деле, не многим военкорам удалось побывать в аэропорту. Я был дважды, и оба раза я попадал под обстрел.

А поезд умеет убаюкивать. Сев в купе, я еще совсем не понимал, куда я еду. Волнение сопровождало меня вплоть до момента первого утра в Донецке. Принесли кофе. Какая-то странная эта привычка – курить и запивать сигарету кофе. В поездах курить нельзя, но я все равно успевал это сделать. Какой поезд без сигарет. Да и как там в стихах? «Трясясь в прокуренном вагоне, он полуплакал, полуспал…».

В поезде мне всегда нравились их фирменные «имперские» подстаканники, а еще возможность выспаться. Я ведь не очень люблю спать ночью. Сова. Ночью мне и пишется легче, и мысли как-то все более собраны, что ли. Вот и получается, что мешки под глазами можно теперь вывести с лица разве что вместе с кожей. Как-то случайно мы разговорились с проводницей. У нее тоже были мешки под глазами и такое же невеселое выражение лица. Я больше молчал, боялся делиться своей целью поездки, а она мне рассказывала о своем бывшем, который бросил ее перед самой свадьбой. Что она устала от этих вагонов и пассажиров, что жизнь превратилась в один сплошной не заканчивающийся кошмар. «Просыпаюсь и теряю нить реальности. Какой сегодня день? Где я? Зачем я проснулась?..»

Мне было жаль ее. Она была хороша собой, милые веснушки, светлые волосы, собранные в хвост. Чуть подведенные, уставшие и голубые глаза. Руки, похожие на веточки. Какие-то по-детски смешные балетки. Когда она проходила мимо моего купе, я ей всегда улыбался. Мне бы и хотелось ей сказать: «Эй, да все будет хорошо. Все наладится». Но я не стал. Никто не знает, как будет. Как у нас у всех сложится. А все эти пустые фразы, дающие ложную надежду, как по мне, еще больше разрушают шаткий фундамент человека, который и так у самого края.

Ростов встретил кораблями, просторами, суетой и влажностью. С вокзала я позвонил матери, она, конечно же, задавала много вопросов, а я думал, что приехал поздно, потому что на утренний автобус до Донецка билетов уже не было. Кстати, в расписании написано: «Донецк Украинский» и «Донецк Российский». И я подумал, что с одной стороны он может и украинский, но с другой – уже давно нет. Они оба уже российские. Русские. А нашим все равно. «Порядок» есть «порядок».