– Ну и слава богу, – сказала я, косясь на пустой шприц. – Лишь бы тебе легче стало!

– Прости, прости, я воровка! Мерзавка! Украла деньги!

– Милая, ты говоришь чушь, – попытался остановить ее Эрик, но Нину уже понесло.

– Никто не в курсе, да только если я не покаюсь, то умру, – заторопилась Лаврентьева. – Дашуля, помнишь, как у тебя под Новый год, в конце семидесятых, сперли кошелек?

– Да, я тогда так расстроилась! Взяла накопленную на подарки сумму, поехала в «Детский мир» и потеряла портмоне. До сих пор обидно, – призналась я. – Хотя случались в моей жизни и более значительные потери, но о том происшествии не могу забыть. Вероятно, из-за того, что перед Новым годом не ждешь подлянки. А откуда ты знаешь про тот малорадостный факт? Я никому, кроме Наташки, о нем не рассказывала.

– Этот я кошелек украла! – отчеканила Нина. – Ты мне позвонила и сказала: «Собралась в Детский мир, хочу подарки купить, а потом продукты поищу, присоединяйся, вместе веселей». А у меня в кармане пусто! Эрик приобрел какие-то книги, растратил заначку для праздника, перед твоим звонком я голову ломала, где тугрики взять. Никто ведь перед Новым годом в долг не даст…

Я машинально кивнула, а Нина продолжила:

– Ну я и решила: поеду в «Детский мир» и сопру твой кошелек. Я великолепно знала, как ты сумку носишь – ремень на плече, торба сбоку, застежки нет, одна кнопка. Если ты что-то почувствуешь, я сделаю вид, будто это розыгрыш, ты никогда меня в воровстве не заподозришь.

– Ага, – ошалело согласилась я, – точно.

– Но ты ничего не заметила.

– Невероятно! – схватился за грудь Эрик. – Нина! Это ужасно!

– Зато мне уже лучше, – трезво отозвалась жена. – Дашута, я каюсь! Прости! Мне так стыдно! Я хотела вернуть деньги, но как?

У меня закружилась голова. Может, я сплю? Нинуша банально стырила у меня кошелек, а потом улыбалась, угощала чаем… Я ничего не смыслю в людях!

– Я всего один раз оступилась! – ныла Нина. – Мучилась, рыдала, все последующие годы пыталась тебе помогать. Ну отпусти мне грех!

Я попробовала найти нужные слова, но язык будто заледенел. Нина вновь начала кашлять.

– Ей делается хуже, – озабоченно констатировал Эрик.

Арина бросилась передо мной на колени.

– Даша, прости маму! Она поступила плохо, но сейчас искренне раскаивается. Мы вернем тебе украденное! В стократном размере! Переведем в валюту! Учтем проценты!

Я затрясла головой.

– Ни в коем случае! Ничего не надо! Нинуша, я прощаю тебя!

Приступ кашля прекратился. А я сделала абсолютно не свойственный мне жест – быстро перекрестилась.

– Работает! – заорала Арина. – Папа, мама уже не такая бледная! Заклятие – правда!

Мне стало душно. Очевидно, Эрику тоже, потому что он подошел к окну, взялся за ручку и спросил:

– Можно открою? Мне не хватает воздуха.

– Конечно, – разрешила Нина.

Эрик распахнул стеклопакет, в окно ворвался свежий воздух июля, я сделала глубокий вдох. Что за чертовщина происходит с Ниной? Час назад она прямо-таки умирала, ей было по-настоящему плохо, но стоило подруге признать свои грехи, как здоровье быстро к ней вернулось. Но я не верю в колдунов, ведьм, заговоры, нашептывания и пассы. Лаврентьевой помог укол, который я сделала по совету Оксаны. Интересно, как долго действует лекарство? И пора бы уже приехать «Скорой помощи». Я, вызывая врачей, четко сказала:

– Больной очень плохо, поторопитесь, пожалуйста!

Резкий звонок в дверь заставил меня вздрогнуть.

– Доктор! – взвизгнула Валя и побежала в прихожую.

– Слава богу, – выдохнула я.

– Думаю, это не врач, – вдруг заявил Эрик. – Даже уверен.

– А кто? – вытаращила глаза Арина.