Чтобы продавать ивовые корзины и свечи домашнего изготовления, а также чтобы нахально дразнить нас самим фактом своего существования, они используют сайты вроде Amish.net и AmishHeartland.com. У меня был только один вариант – анонимное и очень резкое электронное письмо. Когда я получил ответ, то узнал, что существуют и намного более забористые слова. Например, мое полное имя, домашний адрес и название школьной газеты. Удар вышел потяжелее, чем у Рона Смарта.
Они хотели крови. Они связались с комитетом газетной премии и потребовали исключения из списков не только меня, но и моих коллег. Когда я сказал им, что они сосут, я сделал это с честью. Но для них честь – столь же чуждое понятие, сколь и налог на социальное страхование.
Вооруженной рукой они вырвали у меня извинение, угрожая и унижая меня.
Я никогда этого не прощу.
Аманиты, я уверен, что вы следите за моим профилем, поэтому знайте: вы могли испугать ребенка, но сейчас к вам идет мужчина. Каждый мой шаг – это песчинка, падающая в песочных часах. Ваше время истекает, и ваше лицемерие не останется безнаказанным. 3 февраля стало не только началом конца XFL: этот день определил вашу судьбу. Что означает буква Х в XFL? Это крестик, которым отмечают место на карте. И это Нью-Холланд, штат Пенсильвания. Я приду. Как только закончу с Интеркорсом.
Все это случилось в реальности – ну разве что свой портрет я немного приукрасил. Я был этим ребенком. Старшеклассником, который пришел в бешенство (пусть и не совсем всерьез) от федеральной налоговой политики. Да, я написал злобное письмо нескольким аманитским веб-мастерам, закончив его фразой «вы лохи». Да, один из них прислал мне полный угроз ответ с моими персональными данными, предполагающими глубокое знакомство с технологией IP-адресации. Да, я немедленно отступил.
Я знал, что френды с Фейсбука вспомнят этот эпизод и подумают о том, какой странной бывает жизнь. А я смогу продолжить историю, которая в каком-то смысле остановилась. У меня появился шанс написать недостающую следующую главу – и сказать все, что я захочу. В конце концов, если учесть явную осведомленность аманитов в отношении веб-технологий, кто из нас что-нибудь «знает» о них на самом деле? Они находятся где-то за пределами нашего культурного поля.
Теперь, когда я возродил эту старую вражду, я мог сказать о ней что угодно. Только надо писать побыстрее. Момент выкладывания этой прокламации я воспринимал как жесточайший дедлайн создания художественного произведения в реальном времени. Фейсбук дает массу возможностей передумать после публикации записи, но пространства для ревизий и изменений не оставляет. Каждый уходящий момент является частью твоей истории. Все происходит «сейчас». И если любой из моих постов может стать началом легкомысленного треда, который разрушит всю историю, отсутствие постов тоже подозрительно.
Я уже писал о Фейкбуке как о большой красной кнопке с надписью «Не нажимать». Теперь эта кнопка еще и мигала. Это запал? Или самоуничтожение?
В любом случае, я таскал «это» в кармане постоянно. Даже когда пошел в магазин.
Бродя по закутку с чипсами и соусами, я вдруг увидел стойку с конфетами. Вытащил телефон, зашел на Фейсбук и листал фотографии, пока не нашел подготовленные для публикации. Нервно улыбнулся, предвкушая как я сделаю еще одну странную вещь реальной.
Нужно только нажать кнопку – и это произойдет.
Но я заколебался и убрал телефон в карман. Купил пачку M&M’s и вышел на улицу. Часы продолжали тикать. Первые несколько недель Фейкбука прошли не так, как планировалось. Я был ошеломлен мгновенной реакцией и отчаянно искал причин не делать следующего шага. Нравится мне это или нет (а мне не нравится), но мой профиль – это моя репутация, и я поставил ее на карту ради чего-то, что сам затеял, но чего сам никак не мог осознать.