Лица тех, кто выходил из здания, были намного печальнее в сравнении с теми, кто входил. Это было неудивительно. Ты только что был в Раю. В мире, который намного красочнее этого серого полотна. В мире, где ты можешь есть, что хочешь, делать, что хочешь, посещать любые места, творить то, что угодно душе. И всё это реально, пока ты там. Мир, где возможно ВСЁ! Если у тебя не хватит воображения, то алгоритмы, основываясь на твоих предпочтениях, развлекут тебя. Очень сложно не уйти во всё это с головой, потерять интерес к настоящему скучному миру.

И вот оплаченное время заканчивается, и ты возвращаешься туда, куда точно не хотелось бы возвращаться. И всё, что тебя ждёт – это работа и безвкусная еда под медленно разрушающим тело космическим излучением.

И никаких бесконечных возможностей, которыми ты буквально только что обладал, до тех пор, пока снова не заработаешь достаточно энергии, чтобы вернуться в Рай.

Всё это даже звучит очень печально.

Хотелось бы посмотреть на лица работников станции и тех, кто живёт в центре. Но все они перемещаются по подземным туннелям, чтобы лишний раз не подвергать себя губительному излучению.

Поезд вильнул в сторону, пятиэтажное здание скрылось от меня.

На смену ему пришли однотипные двухэтажные бетонные коробки, которые составляли основную массу зданий в центре.

Единственное, что сильно выделялось на этом однообразном фоне – это станции по очистке и воспроизводству воздуха, которые то там, то тут возвышались над бетонными коробками. Если бы не эта система станций, Яма давно бы уже задохнулась от недостатка кислорода и клубов угольной пыли.

Многие фильтры, что работают в этих станциях – мои. Как к исправной работе комплекса виртуальной реальности, так и к работе системы очистки я был косвенно причастен. Моя воля, я бы давно позволил этому городу умереть. Но тогда я остался бы без питательных веществ, которыми заряжают картриджи. Поэтому я был обязан помогать городу, чтобы не умереть с голоду.

А вот кто точно не умрёт голодной смертью, так это сотрудники основного комплекса, расположенного в центре Ямы. Там была и электростанция, и химические цеха, и хрен пойми что ещё.

Важными для меня были те, кто работал в химических цехах. Они варили мозговой бульон и заправляли питательными веществами картриджи для уорков. Все эти ништяки через левые руки доставались мне за обмен на всякое рабочее железо.

Хотя и значимость людей, которые десятилетиями поддерживают работоспособность электростанции, имея в распоряжении говно и палки, тоже отрицать сложно. Если бы не они, вся эта отлаженная система давно бы уже загнулась.

Третьими по важности людьми в городе, кто также не испытывал дефицита в еде и энергии, были ремесленники. Они собирали из всякого электронного хлама что-то дельное, рабочее и нужное. Чинили охранных роботов, экзоскелеты для тараканов, что бесконечно колупали уголь. Поддерживали работоспособность очистительных станций, грузовых летательных дронов и других механизмов, что были в Яме.

А вот складские работники, что сортировали притащенные мусорщиками вещи со свалки и распределяли их по местам хранения в противоположной от трущоб части города, уже не особо пользовались уважением. Но, имея защищённый от излучения дом, хорошую прибыль в виде энергии, закрытые тоннели для передвижения – можно спокойно наплевать на уважение в таких условиях.

Но самым важным человеком в этом грязном городе был врач, Париж. У него была собственная бетонная коробка, которая полностью принадлежала ему. В ней была оборудована роботизированная операционная. Он единственный, кто знал и умел, как нужно правильно ковыряться в человеческих телах. Сделать так, чтобы стало лучше, чем было.