Мы только танцуем и раздеваемся, дефилируем по залу, собираем «чай», болтаем, раскручиваем на дорогие напитки и коктейли, исполняем «приват», позволяем себя облапать, но ничего сверх того. Без предварительных договоренностей. Клиент может согласовать все детали с девочкой и забрать ее в «увольнение», пусть хоть на всю ночь. Тогда придется отстегнуть процент заведению. Хотя иногда удается решить вопрос напрямую, только это не поощряется да и рискованно для самой танцовщицы. Короче, любой каприз будет исполнен, коли финансы позволяют, и вы приглянулись своей избраннице.

Страшно сказать, я работаю в стриптизе восемь лет, а ведь мне совсем недавно исполнилось двадцать четыре, и путем несложных математических вычислений вы легко поймете, что я начала трудовой стаж куда раньше, чем это позволяет закон.

Как я сюда попала? Сперва с треском провалила поступление на экономический факультет, бюджетного места не досталось, а контракт моя семья никогда бы не потянула. Дело было не в том, что я не дотянула, не решила все задачи или не дала правильные ответы на сложные вопросы. Я выложилась на все сто, набрала бал выше среднего, хотя родители без перерыва скандалили за стеной, и я готовилась к экзаменам, находясь в мини-филиале ада. Главная проблема состояла в другом. Все бюджетные места заранее куплены, и без взятки туда не пробиться.

Подруга, с которой я вместе ходила на танцы, предложила вариант успешного заработка.

– А ты думаешь откуда у меня все эти побрякушки? – рассмеялась она. – Отца опять поперли с работы, сокращение, кризис видите ли. Да у нас постоянный кризис. А мать копейки зарабатывает. Я сама их тяну.

– Слушай, но как же я… как же раздеваться начну перед всеми? Они же будут смотреть.

– Разумеется, – фыркнула. – Еще и потрогать захотят.

– Фу, я не смогу.

– Это только кажется, что трудно. Выпьешь, расслабишься и все пойдет как по накатанной.

Тогда я действительно не представляла, как это, я такая скромная и зажатая, смогу вдруг выйти, сбросить с себя одежду в ярком свете софитов, а куча мужиков уставится на мое тело.

– Легкие деньги, – подруга щелкнула пальцами. – Кстати, там можно и личную жизнь устроить, найти крутого спонсора.

– Нет, спасибо, такое меня мало интересует. Мне бы на учебу собрать.

– Соберешь за месяц! Ты красивая, а грудь какая у тебя, причем натуральная. Там это очень ценится. Дешевый силикон привлекает только извращенцев, а нормальные хотят, чтобы все свое.

Она оказалась права.

За месяц я собрала требуемую сумму. Мне везло, деньги текли рекой и было трудно остановиться. Я работала так целый год. Иногда случались пустые периоды, затишье. А иногда за вечер я поднимала столько, сколько мои родители за пару лет скопить не могли.

Первый раз было трудно. Второй раз еще труднее. В десятый тоже легче не стало.

Спасал алкоголь. Но однажды я напилась так, что полностью отключилась и на утро очнулась вся в сперме.

– Ты совсем сухая, – директор клуба застегивал штаны рядом. – Пришлось дрочить, я так и не смог тебе вставить. Фигурка у тебя отпадная, одно удовольствие кончать на грудь, размазывать по животу.

Меня стошнило прямо там.

– Пить надо меньше, – хохотнул директор.

Но причина была не в выпивке.

Я простояла под душем много часов подряд, отчаянно терла кожу мочалкой. Создалось ощущение, будто меня отымели, причем жестко и в самых неприятных позах.

И пусть фактически я оставалась чистой, в реальности я разом утратила всю свою невинность.

Я поняла, что пора завязывать с выпивкой, поумнела, стала обращать внимание на «стрипок», которые варились в этом бизнесе годами. Половина из них уже спилась, что ужасным образом сказывалось на внешности и на поведении. Вторая половина подсела на наркоту. Мир роскоши и блеска лишь снаружи смотрелся привлекательно. Яркие девушки порхали по сцене в красивых костюмах, извивались змеями у шестов, крутились вокруг, выполняли сложные трюки или неспешно плыли между столиками с клиентами, соблазняя мужчин плавными движениями бедер. Изнанка была куда хуже. Некоторые девочки не возвращались после «увольнений», просто исчезали без следа. А некоторые нарывались на настоящих садистов и маньяков, лечились месяцами, если им везло вырваться живыми.