Демьян направляется к выходу. Оглядываюсь, теряюсь в черноте. Паника накатывает моментально, лишает привычных ориентиров, выбивает почву.

– Стой, – не выдерживаю. – Ты что… уйдешь?

Он останавливается на пороге.

– Бросишь меня одну? Здесь?

Черные стены. Черный потолок. Черные простыни. Одеяло, подушки, покрывало. Все черное. Все абсолютно. Помыслы. Желания. Исключения отсутствуют.

– Страшно, – шепчу.

Демьян оборачивается. Улыбается. Странно, смазано, как-то криво.

– Я хочу домой, – бормочу жалобно.

Чувствую себя ребенком, потерявшимся в темноте.

– Ты дома, – произносит он.

И все-таки уходит.

Я вздрагиваю в такт его шагам. Ничего не могу с этим поделать. Вслушиваюсь в тяжелую поступь, удаляющуюся с каждым прошедшим мгновением.

Открываются и закрываются замки, хлопает дверь.

Он вообще ушел? Из дома?

Я медленно сползаю с кровати, нерешительно двигаюсь вперед, выскальзываю в коридор, осматриваю коридор и зал. Демьяна нигде нет.

Я толкаю входную дверь. На всякий случай. Понимаю, что закрыто, но все же хочу испытать удачу. Некоторое время стою, прижавшись лбом к деревянной поверхности, после возвращаюсь обратно. Не отваживаюсь выключить свет.

Я опускаюсь на кровать, сворачиваюсь в клубочек, кутаюсь в простыню. Долго метаюсь из стороны в сторону, перекатываюсь с боку на бок, ворочаюсь.

Я все же встаю, щелкаю выключателем. Хотя есть ли в этом смысл, если вокруг и без того клубится чернота?

Вздрагиваю от каждого шороха, опять укладываюсь, комкаю простыни, сжимаюсь в позе эмбриона. Черный интерьер безумно давит на меня. Ощущение, будто лежу под металлическим прессом, задыхаюсь.

Я сама не замечаю, как отключаюсь, когда проваливаюсь в сон. Мне ничего не снится, в воображении не возникает никаких картин. Лишь тьма.

Я просыпаюсь от чудовищной головной боли. Затылок налит свинцом, виски ломит, голова раскалывается на части, кажется, будто внутри копошатся насекомые.

Я прикладываю ладонь ко лбу. Наощупь кожа ледяная и влажная. Меня до сих пор потряхивает от нервного перенапряжения.

Тошнота подкатывает к горлу. Открываю глаза, лежу в темноте.

Что-то нарушает тишину. Шум воды? Легкий стук. Другие звуки, которые не так просто расшифровать.

Демьян вернулся? Или кто-нибудь другой пришел?

Я заставляю себя подняться, обматываюсь все тем же полотенцем, неровной походкой направляюсь к выходу.

Неужели он не даст мне совсем никакой одежды? Никакой обуви? Мне нужно хотя бы нижнее белье, в таком виде я чувствую себя очень неуютно.

Я иду на звук, оказываюсь на кухне, замираю в дверном проеме. Демьян стоит спиной ко мне, возле плиты. На нем черные спортивные штаны, больше ничего.

Почему я раньше не обращала внимания на его маниакальную тягу к этому цвету? Он ведь и правда носил вещи исключительно темных оттенков. Наверное, все настолько гармонично вписывалось в образ, что не возникало ни малейшего диссонанса.

Черный – действительно его цвет. Трудно представить человека, которому такой выбор пойдет больше.

Но очень скоро я забываю о странных цветовых предпочтениях и даже об ужасной головной боли. Мой взгляд прикован к бугристым мышцам, к завораживающей игре железных канатов под гладкой, смуглой кожей. Хочется прикоснуться к нему, провести ладонью вдоль позвоночника, опуститься чуть ниже, ощутить жар, исходящий от него, обжечься.

Мои губы враз пересыхают, а дыхание учащается. Вся кровь приливает к щекам, потом ухает вниз, мощным толчком устремляется к низу живота.

– Удовлетворена?

Демьян не оборачивается.

– Чем? – закашливаюсь.

Он только хмыкает в ответ.

– Мне нужна одежда, – говорю тихо. – Любая, хотя бы какая-то. Я не могу постоянно находиться в таком виде.