Он даже не сразу отреагировал, настолько внезапно, неожиданно было это нападение. А она царапала его, била кулаками, вопила:

– Антисоветчик! Мразь! Да она тебя же защищала, пока ты тут, сволочь, из века не из века он…

Вся где-то глубоко лежавшая злость на эту проклятую войну, врагов, блокаду, вся эта ненависть и даже не за её одну, а от всех убитых, раненых, истерзанных, всё это разом, градом выливалось в отчаянных воплях хрупкой девчушки.

Юрий Алексеевич, конечно, был сильнее тоненькой полуголодной девушки, он сжал её в охапку, всю, как комок, так сильно, что сам на миг испугался: не сломать бы ей чего ненароком. А она ещё кричала, сопротивлялась, но быстро выбилась из сил, ослабла. Юрий Алексеевич поднял клетчатую шаль, упавшую с её плеч, осторожно подал.

– Я просто пересказал тебе, что делают в наше время… – начал было он, но девушка резко мотнула головой, давая понять, что не намеренна это слушать:

– Странное ваше поколение, удивительное, замечательные вы люди, – задумчиво проговорил он, усмехнулся, – странноватые, конечно, наивные, но замечательные. Пусть вам и выпали нечеловеческие страдания, но вы поколение победителей, первооткрыватели, романтики. Да, вам выпала война, но вам и очень много воздастся, у вас есть страна, единая и великая и у вас есть вера в завтрашний день…

Девушка дёрнула плечами, спросила, переходя на «ты»:

– Как же ты попал сюда?

Юрий развёл руками, если бы он сам мог разгадать эту загадку.

– Как тебя зовут? – спрашивала снова она; не понятно было или она верила в его рассказы о перемещении во времени, или силилась понять и поверить, или просто искала ниточку разоблачения.

– Юрий, Юрий Алексеевич, как Гагарина, – воодушевлённо ответил он, Юрий всегда гордился этим сходством, при случае бравировал им, и кличка у него школьная даже была «Гагарин».

– Гагарин… – растерянно повторила девушка.

– Ну как же, – усмехнулся Юрий Алексеевич, – Королёв, Гагарин…Для вас же они вместо икон…

Девушка смотрела непонимающе.

– А, – всплеснул рукой учитель физики и расплылся в довольной улыбке, – это ведь всё ещё впереди! Вы ж ничего не знаете пока…

– Скоро, после войны…а она завершится, и победой, – начал было он рассказывать, но далёкий-далёкий пронзительный звук, как колокольчик, вспугнул его собеседницу. Она напряглась, вслушиваясь, метнулась одним прыжком в коридор квартиры к своим огромным мужским сапогам, вмиг схватила полушубок, шаль. Всё так быстро, привычными, выверенными движениями. И неудивительно, эта отработанная быстрота спасала ей жизнь, наверное, не раз.

– Тревога, – коротко объяснила она учителю и, схватив его за руку, потянула вниз.

Юрий Алексеевич сначала ничего не мог понять; ни шума, ни взрывов он не слышал, только маленький очень далёкий колокольчик где-то, казалось, за городом звенел. Он кинулся за девушкой.

– Как тебя зовут? – крикнул он, не отпуская ее руку, задерживая. Полностью понять, что происходит и как себя надо вести он понять пока конечно же не мог.

– Анна, – не поворачиваясь, ответила она, продолжая бежать, – скорей, скорей! Сюда!

Сверху слышались быстрые шаги, внизу голоса, кто-то тоже спешил вместе с ними; Юрий побежал за девушкой по лестнице на звук её голоса, в темноте и суматохе плохо различая, куда он бежит, замешкался, приостановился. Остановился на ступеньке, кажется, на одну сотую мгновения. Несколько людей пробежали мимо, он слился с ними в единый поток, метнулся вниз, найдя глазами фигурку девушки. Она на ходу обернулась, что-то кричала ему. Юрий махнул ей, мол – вижу, бегу, но споткнулся, схватился за перила. Хлопнули подъездные двери, и сразу же что-то громыхнуло, оглушило, в лицо ударил едкий запах дыма; Юрий по инерции развернулся в обратную сторону, словно пытаясь убежать от грохота и пыли, волной поднимающихся с первого этажа, но они ловкой гидрой накрыли его, всасывая в своё пространство. Он оступился, мир закачался, завыл, смешался в единую непонятную массу и поглотил учителя.