– Сергей Сергеевич, пока у вашего друга небольшая рекламная пауза, не хотите ли выпить? – мудро предложил Златопольский.

– С удовольствием…

Именная водка «Златопольский» оказалась исключительной гадостью.

После первой выпитой рюмки писателем овладело мерзкое ощущение, что он только что выпил керосин, захотелось срочно побежать в туалет и вывернуть свой организм наизнанку…

– Прекрасная водка! – Он крякнул и демонстративно понюхал рукав канделябровского твидового пиджака.

– Хотите еще? – лучезарно улыбаясь, спросил Финаков.

– Спасибо, достаточно, хорошего понемножку. – Здесь Флюсова прорвало. – А что же это вы сами свою водку не пьете?

– Я же на работе!

– А я – где?! – сурово спросил Сергей Сергеевич, чувствуя, что напиток, окончательно так и не провалившись, гуляет где-то по трубопроводу «гортань – пищевод – желудок» туда-сюда и может в любой момент достичь критической отметки в ротовой полости. – Можно я выйду на секундочку? Валера, тебе, кстати, тоже не помешало бы посетить известное заведение. – Зажимая рот руками, Сергей опрометью бросился из кабинета. За ним, подвывая и бормоча, поплелся Канделябров, вяло размахивая руками и с опаской поглядывая по сторонам.

Пока компаньоны отсутствовали, Казимир Карлович пожелал услышать мнения соратников о своей очередной авантюре полнометражного характера.

– Мне кажется – дело стоящее, – заметила пресс-служба в лице Людмилы Борисовны.

– Затраты наверняка окупятся, а эффект, в смысле рекламы, обязательно будет, – поддакнул Финаков.

– Надо пробовать, патрон. Чего мы теряем? На сегодняшний день рейтинги у нас не очень хорошие, – как бы подытожил мнение коллег Владимир Михайлович Махрюткин.

– Сам знаю. Ладно – рискнем! – оживился партвождь. – Я им такую мелодраму с элементами комедии устрою, вместо героинь – зрители рыдать станут! А потом сварганим кинопоказ в Думе и каждого депутата прикуем наручниками к креслу, чтобы раньше времени никто не убежал. А после сеанса я им еще полтора часа буду рассказывать о фильме, объяснять, что они видели и как это необходимо понимать. Ведь от чего зависят любые оценки? От того, что происходит на экране или от субъективного понимания увиденного. Я где-то недавно читал – в Америке сделали эксперимент: четырем группам людей показали кинофильм об обычае австралийских аборигенов – инициации – посвящении мальчиков в мужчины. При этом создали три варианта музыкального сопровождения. Первый – с тревожной музыкой – подсказал трактовку: нанесение ритуальных ран опасно и вредно; второй – с мажорной музыкой – настраивал на восприятие происходящего как радостного события; третий вариант был нейтрально-повествовательный, то есть никакой. Так вот, эксперимент показал, что один и тот же кинофильм может вызывать, а может и не вызывать стрессовую реакцию, все зависит от того, как зритель оценивает происходящую на экране ситуацию. В данном случае оценка навязывалась стилем музыкального сопровождения.

– Ну, коммунистам-то стресс мы организуем, – обрадовался Махрюткин.

– А Павлинскому тревожную музыку заведем. Может, у него после этого что-нибудь вроде энуреза начнется, – удачно схохмил Финаков.

В это время открылась дверь, и в кабинет вошли Флюсов и Канделябров.

– Ну что, все в порядке? – игриво спросил Златопольский.

– Да, мы по ходу обдумали еще раз ваше предложение, и хочу сказать. Короче, мы в принципе согласны, – как бы нехотя ответил Сергей и тут же добавил, увидев, что Канделябров открыл рот и собирается вещать. – Валера, помолчи, пожалуйста!

Каждый раз, когда дело касалось обсуждения финансовой стороны, Канделябров так нервничал, что впадал в прострацию и нес полнейший бред, поэтому пресекать любые попытки телеведущего в эти мгновения было первейшей обязанностью его немногочисленных компаньонов, в том числе, разумеется, наиближайшего из них – писателя Сергея Флюсова.