– Отвечай, когда спрашиваю!

Амис не хотел отвечать. Он хотел упасть и заснуть прямо под столом и больше никогда не просыпаться. Все саднило и болело так, что удавалось с трудом двигать даже глазами. Особенно досталось ладонями, кожа с которых сошла чуть ли не до мяса, а рукоятка кирки сплошь окрасилась в темно-красный.

– Тебя опять высечь?

– Делай, что хочешь, – принц сдул со лба прилипшую прядь и откинулся на спинку. После каторги и обычное кресло доставляло райское наслаждение.

– Встать, – строго произнесла колдунья, и, не дождавшись покорности, мысленно велела Наставнику поднять пленника за шиворот. – Так и стой. А если пожелаешь сесть или стакан сока – попроси вежливо и по всем правилам.

– Моя госпожа, – Амис поклонился, и если бы не «поддержка» чудища, точно грохнулся бы лбом в тарелку. – Позвольте мне стаканчик сока.

– Хм… – она как назло выдула полный кубок и причмокнула. – Даже не знаю. Как-то неубедительно. Не чувствуется уважения и подобострастия. А раз ты не готов просить искренно, от сердца, значит, и пить не очень-то хочешь.

Принц хмыкнул:

– Ладно.

– Ладно? – ведьма приподняла голову. – И это все?

– Я не собираюсь перед тобой унижаться. Ты просто сумасшедшая, злобная и никому не нужная старая дева. Искренно могу пожелать тебе лишь поскорее сдохнуть. Большего, увы, не заслуживаешь.

Девушка надолго замолчала, выстукивая ноготками по столу. Затем холодно произнесла:

– Никак не возьму в толк: ты еще не понял, где оказался?

– Мне все равно, – угрюмо бросил узник.

– Что ж… – хозяйка поднялась и направилась к выходу, – тогда до завтра.

Амис заснул, едва рухнул на холодные камни, и мысль о том, что он не поддался гюрзе и не плясал под ее дудку, грела сильнее самого теплого одеяла. А поутру пленника отвели, как ни странно, в душ, дали чистую одежду и сопроводили на балкон, где уже чаевничала ведьма в привычном черном платье. В этот раз принца не только не заставили стоять, но и подали тарелку яичницы с сыром и большущий ломоть свежего хлеба. Заложник машинально схватил вилку, но тут же отбросил, будто ядовитую змею, и скрестил руки на груди.

– Ты не голоден? – колдунья изогнула тонкую бровь.

– Я не буду больше есть, – с вызовом произнес юнец. – И достойно встречу смерть. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца.

– Ах, вон оно что. Ну, ты особо не ярись, потому что конец уже близок. Я ошиблась, выбрав самого бестолкового из сыновей. Видят боги, твою наглость, избалованность и лень победить невозможно.

– И что это значит? – юнец нахмурился, внимательно следя за каждым жестом собеседницы.

– Держать тебя здесь слишком накладно и, признаюсь честно, не очень-то приятно. Поэтому сегодня мы попрощаемся навсегда.

– Ты… – Амис вцепился в подлокотники и часто задышал. – Ты ведь врешь, да? Это какое-то очередное издевательство?

– Не суди всех по себе. Я всегда держу слово, – ведьма встала и взяла с собой половину каравая, явно намереваясь перекусить по дороге. Удивительно, как она не толстела при таком зверином аппетите. – Идем.

Они миновали гудящую галерею и вышли во внутренний дворик, освещенный столбом света из круглого люка на потолке. То ли хозяйке не хватало слуг, то ли ее мало заботило это место, но обветшание тут царило страшное, словно замок стоял заброшенным несколько сотен лет. Мраморные плиты изошли волнами, из многочисленных трещин торчали сорняки, лепнина посерела от пыли, а кое-где и вовсе отвалилась. Все это намекало на то, что основа здания – вполне обыкновенная, а все железо навесила уже чародейка, поселившись здесь много позже прежних владельцев. И только посреди площадки стояло нечто, возведенное совсем недавно – высокая стальная плита на трапециевидном помосте, сплошь состоящем из роликовых катков. В самом низу плиты виднелось широкое полукруглое отверстие, похожее на мышиную нору, и как Амис не всматривался, так и не понял, зачем оно нужно.