…Властителю было сорок лет, он стар и тучен. Ему служили только женщины, дочери главных начальников. Он никогда не покидает дворца, за исключением тех случаев, когда отправляется на охоту. Никому не позволено разговаривать с ним иначе, чем через разговорную трубу. У раджи есть десять писцов, именуемых „хиритолями“, описывающих его деяния на очень тонкой древесной коре».
Испанцы с нетерпением ждали возвращения товарищей. Когда посланцы Карвальо наслаждались изысканными блюдами, уговаривали островитян заключить мир и начать торговлю, моряки доедали последние запасы продовольствия. Привезенного старейшинами риса хватило на день.
Мимо проходили груженные плодами лодки, неподалеку бросали якоря джонки – «каравеллы» малайцев, не уступавшие размерами «Тринидаду». Их корпуса были сделаны из досок, скрепленных деревянными гвоздями. Низкие борта на два локтя поднимались над водой. Верхняя часть судна изготавливалась из толстого тростника и бамбука. Высокие стволы бамбука несли паруса из древесной коры, связанной горизонтальными рейками, позволявшими уменьшать площадь паруса, брать рифы путем сложения секций. Высота грот-мачты достигала тридцати метров, толщина у основания – одного метра. На некоторых джонках устанавливались по три мачты без штагов и растяжек. Отсутствие привычных для испанцев креплений позволяло круто разворачивать паруса, использовать попутные и боковые ветра. Рулевое устройство не имело петель. Руль крепился тросами, протянутыми под кораблем от пятки руля до носа; поднимался и опускался при помощи брашпиля. Набор корпуса состоял из трех или четырех десятков шпангоутов, обеспечивавших прочность на волнении. Водонепроницаемые переборки давали непотопляемость, герметизацию отсеков. Иногда на мелких джонках использовали бамбуковые противовесы, повсеместно распространенные в Юго-Восточной Азии. Джонки почитали за живые существа, обладавшие характером с хорошими и дурными качествами. По легенде их создал первый правитель Китая Фу Хси, сын Нимфы, родившийся в 2852 году до нашей эры. Столкновение в гавани с джонкой длиною свыше сорока метров и шириною около десяти могло привести к гибели любое судно.
Моряки с завистью глядели на груды кокосовых орехов, апельсин, лимонов, арбузов, огурцов, репы, капусты, имбиря, фиников, сложенных на палубах джонок или извлекаемых из просторных трюмов. Мимо каравелл везли на продажу коров, буйволов, свиней, коз, кур, гусей, лошадей и многое другое, чему экипажи не знали названий.
Офицеры вернулись после полудня. Придворные Сирипады с честью доставили их назад. Гремела приветственная музыка барабанов и литавр, звенели колокольчики. Островитяне радостно размахивали полотняными шапочками, махали руками целые и невредимые товарищи, чье отсутствие волновало друзей. За ними спешили на альмади – первыми выгодно продать товары – темнокожие купцы. Весть о согласии властителя дружить с иноверцами разлетелась по городу.
Усталые, но счастливые Элькано и Эспиноса поднялись на палубу. Словно нашаливший ребенок, весело улыбался и неловко перебирал канаты трапа Баррутиа. Нетерпеливо топтался в пироге Пигафетта, любитель сладкого вина и красивых женщин, умолчавший о некоторых удовольствиях, полученных ароматными ночами в доме правителя. Солнышком светился рыжий солдат Солданьо, попавший в посольство благодаря густой копне золотых волос, изумлявших туземцев. Шумно переговаривались с друзьями прочие члены группы.
– Нас приняли за португальцев, – спешит рассказать о встрече с властителем обычно спокойный Эспиноса, а ныне сияющий, подобно начищенному колоколу. – Они спрашивали меня, входит ли Испания в состав португальских земель? Не шпионы ли мы, прибывшие выведать дорогу к острову? Почему на торговых кораблях столько пушек, как во всем городе? Зачем силой захватили джонку, показавшую сюда дорогу, хотя любой лоцман сделал бы это за умеренную плату? Они выведывали одно и то же, пока я чуть не запутался.