Не дожидаясь ответа, молодой человек откланялся и убежал.

– Ага! Засуетились! – радостно воскликнул Дуарте и хлопнул Фернандо по плечу— Требуйте большую долю!

Мужчины воспрянули духом, заспешили домой.

Вечером того же дня стареющий правитель Торговой палаты принимал Магеллана с алькальдом. Он зябко поеживался у горящего камина, кутался в подбитый соболями халат. Отблески пламени играли на полном бритом лице, капельки пота блестели на голом черепе. Аранде нездоровилось, лихорадка ломала тело.

– Мне нравится идея, – без вступления и церемониальных приветствий признался фактор, – она сулит крупные прибыли. Может статься, после ужина я почувствую себя хуже, поэтому давайте сейчас решим все вопросы.

Гости согласились.

– Члены Совета правы: нельзя начинать предприятие без согласия короля, – продолжил фактор. – Найти деньги значительно проще, чем добиться аудиенции монарха. Я берусь устроить встречу. За посредничество и организацию похода дадите мне шестую часть доходов. – Моряки забеспокоились. – Хорошо, о проценте поговорим позже, но я могу послать к островам по картам Солиса другого капитана. – Он отодвинулся от огня. – Сегодня ваши доводы относительно протяженности Южного моря и расположения островов в испанской зоне выглядели неубедительными. Фалейре придется объяснить членам Королевского совета суть вычислений. Вопрос чрезвычайно важен, поскольку доказывает законность наших притязаний на острова. Возможно, если пролив находится западнее Тордесильянской линии, Карл объявит его собственностью Испании, будет защищать от посягательств Мануэла. Я возьму на себя расходы на поездку в Вальядолид. Вам нужно поменять платье. Молодой монарх любит скромность, приглушенные цвета. Его учитель, член Совета Гийом де Круа, в прошлом трубадур и сердцеед, к старости сделался ханжой. Друг Эразма Роттердамского, кардинал Андриан Утрехтский, метит в папы, призывает к воздержанию. Епископ Бургосский, кардинал Фонсека, в свое время чуть не сожрал Колумба. Нидерландец канцлер Соваж мечтает одеть на голову Карлу германскую корону. Будет трудно убедить сухопутных людей в необходимости экспедиции. Король неопытен, а старики далеки от моря. Если монарх соблаговолит дать разрешение, мы создадим консорциум, соберем деньги для трех кораблей. Мой друг Христофор де Ορο пишет из Лиссабона о натянутых отношениях с Мануэлом. Наверное, он покинет столицу, переедет в Севилью, тогда в вашем распоряжении появятся корабли де Ορο. Я верю в успех, вызывайте астролога!

Аранда передал канцлеру в королевскую резиденцию Вальядолид письмо с рекомендацией Магеллана в качестве опытного капитана, обладающего секретной картой из Тезорариума, способного принести пользу Карлу V. В пышных витиеватых выражениях фактор расхваливал достоинства португальца и предприятия, которое непременно заинтересуют Его Величество и Королевский совет.

Бакалавру в Португалию Фернандо послал срочный вызов, полный радостных восклицаний и надежд. Вскоре у дома Барбосы остановилась повозка, запряженная грязными усталыми лошадьми. Ругаясь и проклиная сырую погоду, из-под холщового навеса вылез мокрый астролог.

На кухне согрели воду. В дубовой лохани слуги отмыли математика. После обильного ужина с искрящимся вином к Фалейре вернулось хорошее настроение.

С утра следующего дня он отчитывал Магеллана за то, что капитан выдал тайну фактору и членам семьи алькальда. Его возмущала щедрость компаньона, позволившая Аранде запросить шестую часть доходов. Далекий от практических сторон жизни звездочет не оценил посреднической роли алькальда, значения личных связей управителя палаты. Астроному казалось, будто стоит лишь громко сказать на площади: «Я знаю, где находится пролив и что скрывается за ним», как иностранные банкиры наперебой начнут предлагать корабли. Печальный опыт Лиссабона ничему не научил астролога. Слава ускользала от него в руки удачливых дельцов. Высокий резкий голос, льющийся без остановок вперемежку с проклятиями и призывами в свидетели святых покровителей, слышался во всех уголках дома. Лишь заступничество Магеллана предотвращало неизбежные столкновения с родственниками, ожидавшими почтительного к себе отношения.