упле, законом разрешено обороняться на своей земле.

Я перешла в другую часть дома; звук так больше и не повторился – ни через пять минут, ни через час. Я вернулась в гостиную, но свет так и не включила, чтобы не «светить» своими передвижениями перед возможными наблюдателями. Убрав тарелку на кухню, я поднялась в спальню и, не решившись раздеться – мало ли – легла спать. Сон не шел, о хорошем и приятном думать не получалось, и мысленно я возвращалась к странному шуму. Что же это было? Наверное, действительно упало что-то в сараях, где копошился Нев в первые дни нашего здесь пребывания.

— Конечно же, это рухлядь упала в сарае, — убедила я себя, для надежности – вслух. — Завтра же утром пойду проверю.

И все равно заснуть мне удалось только под утро, да и то некачественно. В пору, когда люди спят самым сладким сном, перед рассветом, мне приснился Прут Ховери собственной персоной – большой, бородатый, темноглазый и, грозно потрясая кулаком, пошел на меня.

Я и при жизни деда боялась, а уж после смерти так и подавно! Я ни словечка вымолвить не могла во сне, ни двинуться. Чем ближе дед подходил, тем больше становится его кулак; когда он, кулак, сделался огромным, дед взял да стукнул им прямо по моей макушке, вбив в пол, землю, или на чем я там стояла!

Я заорала, собственный ор меня и разбудил. Тяжело дыша, вся в поту, я первым делом проверила, не обмочила ли кровать от такого стресса – не обмочила, затем слезла с кровати и пошла умываться. Холодная вода привела меня в чувство. Поглядев на свою не выспавшуюся, но зато умытую физиономию в зеркале, я задумчиво провела рукой по встрепанным, практически стоящим дыбом волосам и задумалась: это после кошмара они так фигурно встали, или я просто много ворочалась ночью?

Вяло себе улыбнувшись, я скинула пижаму и зашла в душевую кабину. Она была установлена тыщу лет назад, во времена, когда мне было совсем мало лет, и когда дед еще худо-бедно прислушивался к советам дочерей. Одна из них, моя мама, сказала, что в доме обязательно нужно оборудовать еще один санузел для гостей. Ховери тогда расхохотался и сказал, что нечего гостей баловать, и что они должны радоваться уже тому, что им разрешено появиться у него в доме. Мама на своем настояла, и в итоге санузел-таки появился, чему я сейчас невероятно рада: дед пользовался туалетом во дворе, около пустеющих ныне загонов для кооков, и мылся в искусственном озере или под простеньким душем в саду. Меня же такая экзотика не привлекает, я предпочитаю мыться в доме.

Освежившись и взбодрившись, я оделась, спустилась на кухню и занялась завтраком. Чем больше времени проходило с момента моего яркого пробуждения, тем бесцветнее и безобиднее казался приснившийся кошмар, да и вчерашние «бухи» уже не так беспокоили.

Усмехаясь – какая же я все-таки трусиха! – я водрузила тарелку с кашей из пакетика (за такую кашу дед бы точно меня убил!), вазочку с покупным печеньем и чашечку горячего тонизирующего чая (тоже из пакетика) на поднос и пошла в сад, чтобы там, в беседке, в которой вчера прибралась, покушать.

Ранним утром сад не производил гнетущего впечатления; свет Ханзи, звезды, вокруг которой обращается Лупла, пронзал его золотым светом и делал несовершенства милыми, а запустение – атмосферным. Утренний холодок тоже был весьма приятен.

Муж посоветовал мне весь этот месяц отдыхать. Пожалуй, я последую его совету, но не полностью – работать буду, но в свое удовольствие. Я буду держать ферму в чистоте, насколько смогу, выезжать в Хасцен на разведку, разузнаю, что нам делать с нашей новой собственностью, заодно накачаю фильмов, а по вечерам и утрам буду писать сценарии, ведь все условия к этому располагают: тишина, покой, Сеть плохо ловит. Может, именно здесь на меня снизойдет вдохновение и я забабахаю шикарный сценарий, который с руками оторвут в агентстве и по которому снимут не менее шикарный фильм, и тогда… Попивая чай, я погрузилась в сладостные грезы о своих карьерных свершениях, и очнулась только, когда нечаянно смахнула с подноса ложку и та упала мне на ногу.