Стянула с себя рабочий комбинезон и мехаскелет, оставшись в полосатых коричнево-бежевых брюках и серой мужской рубашке. Глянула в мутное зеркало, которое некогда притащила мне Шпилька, поправила короткие рыжие кудри, вечно вьющиеся мелким бесом от влажности, и присела на пол рядом с Тешем.

Белые татуировки на серой коже жилистых рук, рассыпавшиеся по пурпурному жилету белые волосы… на него даже смотреть больно, сердце щемит от нечеловеческой красоты. Как и от осознания, что я для него всего лишь очередной актив.

Хунган мелом и углем подновил линии печатей по периметру клиники, защищающих меня от визитов призраков. Прикрыл глаза, грациозно помахал тростью и прошептал пару неразборчивых фраз. Одной проблемой меньше.

– Спасибо.

– Ты же знаешь, Генри, для тебя всегда пожалуйста, – проворковал Теш, садясь спиной к стене и притягивая меня к себе. Я не сопротивлялась, ведь все-таки соскучилась.

На самом деле, если бы барон Суббота не был единственным, кто способен спасти меня от одержимости, я бы не позволила нашим отношениям зайти так далеко. Я ведь не безмозглая, и понимаю, к чему может привести заинтересованность во мне гангстера. Пока ему выгодно позволять мне работать с враждующими между собой криминальными личностями, сохраняя нейтралитет. Но вдруг ему однажды надоест делиться мной с конкурентами, и он решит, что пора меня приобрести в личное пользование?

А с мафией ведь какая проблема: войти в «семью» легко, а выйти почти нереально. Так что приватизироваться я не желаю. Такая вот я капризная дама. И на оси я вертела факт, что, живя на дне, долго сохранять ничейную сторону гангстеры никому не позволяют. Впрочем, вряд ли Теш рискнет нарываться на конфронтацию со своими конкурентами из-за обладания мехадоком. Он ведь знает, что свою эмпатию я люто ненавижу и пользоваться ею в угоду ему не собираюсь. А больше я ему ни на что и не сдалась, как это ни горько.

Изящная ладонь с острыми когтями вдруг легла на мое бедро, похотливо сжав. Я слабо застонала, чувствуя, что вся моя выдержка плавится, как металл в печи. По чуть пухлым губам дроу поползла тщеславная ухмылка. Скотина, знает же, что из-за своей способности считывать душу при прикосновении к человеку, я эти полгода никого к себе не подпускала. В отличие от него, меняющего любовниц раз в неделю. Я уж молчу про шлюх.

Но на все обиды на эту сволочь пришлось плюнуть, когда одним рывком он усадил меня к себе на колени. Я безвольно распласталась по литым мышцам груди Теша, как всегда, становясь игрушкой в его руках.

Горячие ладони сместились с моей талии вниз, притискивая теснее, давая почувствовать его желание. Я зарылась пальцами в шелк белых волос, склоняясь над нечеловечески совершенным лицом. Теш подался вперед, больно кусая мои губы.

Мои способности активировались тут же. Душа потянулась к его душе, но, ощутив лишь безучастность, успокоилась. Шутка ли, что единственный, к кому я могу прикасаться, не опасаясь свихнуться под натиском чужих чувств, это тот, кто чувствовать вообще не умеет.

Он положил мои ладони на пуговицы его жилета, и я послушно принялась их расстегивать, обнажая гладкую темно-серую кожу. Его пальцы лениво заползли мне под рубашку, царапая когтями грудь. Я гнулась под его прикосновениями, как сталь дурного качества. Он сквозь полуприкрытые белые ресницы алчно ловил бесовским взглядом каждый мой жест, кусая в шею.

Грохот за дверью заставил меня дернуться, как от бомбежки, оторваться от расстегивания ремня Теша и осоловело глянуть на выход. Дроу вцепился пальцами мне в подбородок, требовательно возвращая к себе.