И мои ноги понесли меня прочь от похоронного бюро. Мои ноги несли меня туда, где распростерла свои объятия моя зыбкая, неуловимая мечта.

Вот промелькнула мясная лавка мистера Брюггета. Этот добродушный верзила неоднократно помогал мне, угостив свиной вырезкой. Он рассказывал, что дружил с моим отцом, которого я никогда не видел и не знал, и именно мой отец, когда то посоветовал мистеру Брюггету заняться этим ремеслом. В любом случае, когда наступали голодные времена, мистер Тильд Брюггет никогда не отказывал мне в мясе. При этом он говорил, что мой отец, был бы неплохим компаньоном, не сожри его туберкулез в работном доме.

Проходя мимо лавки, я вдруг представил, что было бы неплохо посоветоваться с мистером Брюггетом. Вдруг ему нужны помощники. Все же лучше, чем рыть могилы, или гоняться за мечтой бок о бок с пиратами.

– Так и сделаю, – решил я.

Когда я обошел мясную лавку с черного входа, я вдруг услышал голоса и аккуратно выглянул из-за угла. На заднем дворе стоял Тильд и курил, рядом с ним находился Томи – двенадцатилетний мальчишка из соседнего двора. Томи был в белом переднике и белом колпачке, и я понял, что вакантное место подмастерья, уже занято.

Тильд что-то рассказывал мальчику, но я не слышал, что именно он говорил, видимо посвящал в ремесло. Мальчик внимательно слушал и тер сонные глаза.

Меня не заметили, и я бесшумно ушел.

Путь в мясную лавку, теперь для меня закрыт. Как бы мистер Брюггет не уважал моего покойного отца, вряд ли он прогонит Томи ради меня. Я и сам этого не хотел. Семья Томи бедна, так же как и моя семья. Пусть лучше рубит мясо, нежели идет в трубочисты.

Как бы я не стремился миновать главную площадь, где огромной, черной, дьявольской конструкцией в небеса упирался эшафот, мне это не удалось. В это время суток площадь была пустынна, но кто-то на ней все же находился. Женщина – пожилая, уставшая и плачущая. Она в полном одиночестве сидела у подножья эшафота, и, опустив голову в свои ладони, тихо рыдала. Я знал эту женщину, ее звали миссис Элайза Титчер. Ее двенадцатилетний сын – Патрик, уже вторую неделю подряд гнил в петле у всех на виду.

Патрика казнили за воровство и вероятные связи с морскими разбойниками. Этого мальчишку я тоже знал. Костюм его всегда был чист, сандалии целы и без единой торчащей нитки, ногти аккуратно подстрижены. Не понимаю, что его вообще сподвигло встать на тропу пиратства. У Патрика были живы оба родителя, и бедствовать им не приходилось.

Миссис Титчер услышала шаги и подняла на меня свое залитое слезами, темное как у старухи лицо. Наши взгляды встретились, и меня пронзил ужас – миссис Титчер когда-то преподавала у нас географию, но теперь, она была сама на себя не похожа. Глаза ее источали кровь, оттого что слез в них практически не осталось, седые волосы прилипли к мокрым щекам, зубы женщины почернели и начали выпадать.

Она словно увидела во мне своего покойного сына, потому что женщина протяжно взвыла.

– Не делай этого, – сказала она. – Разве мало я выплакала слез, разве мало я не спала ночей? Погляди сколько вокруг смерти. Погляди, эта площадь полна мертвецов! Не ходи, иначе и ты окажешься среди них.

Я не смог произнести и слова, потому что очень сильно испугался. Да и что бы я сказал убитой горем женщине? Словами здесь уже не поможешь.

Молча прошел я мимо миссис Титчер, но покидая площадь, я продолжал чувствовать спиной ее взгляд. Это был взгляд человека, чья жизнь закончилась две недели назад, когда толпа требовала повесить мальчонку, что впоследствии и произошло.

С тяжелым сердцем, я миновал площадь.