– Ни то, ни другое. Типичный продукт бюрократической машины, – вступился за бывшего начальника Стрельников. – Значится в графике проведение ремонта с 1 ноября, вот за месяц и подготовили соответствующее распоряжение. А график этот, небось, еще при царе Горохе составляли, в прошлой пятилетке.
– А вы, Камалов, куда смотрели? Вы что, в безвоздушном пространстве живете? Не понимаете, что сейчас ваша чертова «Прима» на вес золота?
– Так у меня же распоряжение вышестоящего руководства… Это как приказ… Если б я знал, то, конечно…
– С вами все ясно. Завтра утром получите официальный документ, отменяющий это дебильное распоряжение. К обеду работа цеха и фабрики в целом должна быть восстановлена в полном объеме. Можете приступать прямо сейчас, у вас еще вся ночь впереди. Не сделаете – к вечеру будете уволены. Понятно?
– Понятно! Разрешите идти?
– Нет. Это еще не все. Завтра же в административном здании фабрики должна открыться торговая точка от табачного отдела центрального гастронома. Круглосуточная точка! С минимальной торговой наценкой к фабричной себестоимости – до пяти процентов. Сделаете большую вывеску «Табачные изделия», чтобы я вот из этого самого окна видел вывеску, быстро двигающуюся очередь и счастливых покупателей. Организовать торговлю вам поможет господин Стрельников. А за бесперебойное снабжение вашей фабрики сырьем и полуфабрикатами отныне отвечает господин Вахрушев. Уяснили? Теперь можете идти.
Авангард рабочего класса
Еще один «привет» от Румянцева (он, кстати, по протекции Стрельникова возглавил областную Торгово-промышленную палату) я получил на следующий день. Из аппарата селекторной связи раздался взволнованный голос Людмилы Григорьевны:
– Михаил Георгиевич, у нас ЧП. Мне только что позвонили с вахты – в здание ворвалась толпа! Сказали, что идут к главе администрации, и, не раздеваясь, стали подниматься наверх. Скоро будут здесь.
– Что за люди, сколько их?
– Кажется, шахтеры. Вахтер сказал – человек пятьдесят, может больше.
– О-кей, заведите их в зал заседаний, пусть там разденутся и рассядутся. Закажите в буфете чаю на всех и скажите, что я выйду к ним через пять минут. И соедините меня с Чугайновым.
Разговор с главой администрации Кизнерского района ничего не дал – о демарше шахтеров Чугайнов не знал и утверждал, что «в Багдаде все спокойно». Что ж, посмотрим, насколько спокойно. Я надел пиджак и пошел в зал заседаний. Вот он – авангард рабочего класса. Здоровые костистые мужики, в складках кожи и под ногтями – въевшаяся угольная пыль. Одежду свалили в дальние ряды, сидят за длинным столом заседаний, пьют чай.
– Здорово, мужики! Хорошо вы тут устроились, уютно – прям министры! Как вам чаек номенклатурный?
С председательского кресла поднялся огромный рыжий человечище.
– Спасибо, конечно, за гостеприимство, но чаем вы от нас не отделаетесь. Мы за машинами пришли!
Тут же поднялся ор. Мужики повскакали с мест, придвинулись вплотную, стали тыкать в нос какими-то бумажками.
– Коллеги, потише, пожалуйста! Сядьте и успокойтесь! Как я понимаю, если выражаться нашим суконным языком, речь идет о льготном обеспечении легковым автотранспортом отдельных категорий трудящихся? Так это мы сейчас быстро порешаем, без шума и пыли. Кто здесь предводитель дворянства? Вы, товарищ? Пройдемте со мной. А вы оставайтесь здесь и допивайте чай. Мы быстро.
В кабинете для себя и для рыжего шахтерского лидера я заказал чай с конфетами. Рыжий повертел в руке «Мишку на севере», саркастически хмыкнул.
– По талонам таких не отоваривают.
– Это специально для меня, с детства их обожаю. Я ведь тоже Мишка. Михаил Георгиевич сиречь. А вас как звать-величать?