На мгновение Питер оцепенел от потрясения. Он ожидал раболепной капитуляции, а вместо этого встретил сопротивление. Мечтать о том, чтобы уничтожить сотни атакующих врагов, – это совсем другое дело, чем спустить курок на одного маленького противника, вооруженного только ружейным мешком. И Питер ничего не сделал.

Но диверсант совершил удивительную вещь. Он поставил карандашом галочку в своем маленьком блокноте. Затем, тихо напевая мелодию, которая удивительно походила на колыбельную, он взвалил на плечо сумку и вышел из комнаты. Питер проснулся. Его пронзительный голос отчетливо прозвучал в гулком зале.

– О, нет, ты этого не сделаешь! Замри! Брось сумку и подними руки, или я… я…

И он получил то, что хотел. Посетитель действительно уронил сумку. Но его голландский язык онемел не столько от испуга, сколько от удивления! Его глаза расширились от изумления, а челюсть отвисла:

– Ты… ты все еще не спишь!

– Ставлю свои ботинки на то, что я не сплю! – смело заявил Питер. – Ты же не

думал, что сможешь достать меня этой штукой, ты…

– И ты… – маленький человечек сглотнул слюну. – ты видишь меня.

– Я вижу тебя? Конечно, я вижу тебя! Если ты сделаешь еще один шаг, старый грязный нацист, ты…

– Нацист! – возмущенно воскликнул незнакомец. – Я не нацист!

– О, нет? Как тебя зовут?

– Меня зовут, – сказал пухлый, – Оле Лук-ойе. В некоторых кругах я известен как Ноктус или Суом, но…

– Не нужно псевдонимов, – сказал Питер. – Оле Лук Оиэ? Норвежец. Один из людей Квислинга?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – взорвался его пленник. – Я ничего не знаю о Квислинге, но я точно знаю одно: когда я снова увижу клерка по распределению в Отделении неотложной помощи, я подниму шумиху по этому поводу! Я никогда не был так подавлен! Только представьте, смертный держит меня под дулом пистолета, бросая вызов моим намерениям!

– Хватит! – сурово оборвал его Питер. – Я буду говорить, а ты отвечай. Что это за передозировка, о которой ты упоминал?

– Почему, в офис по распространению «Грез», – огрызнулся незнакомец, – Ну конечно, организация, на которую я работаю. А теперь, послушай, смертный, направь эту штуку в другую сторону, пока она случайно не взорвалась и не вызвала скандал. Это, конечно, не убьет меня, но если я хочу прожить вечность со свинцовыми пулями в желудке, меня повесят. Вуден знает, что у меня и так ужасное пищеварение из-за того, что я не сплю всю ночь, а эти наглые бродяги не дают мне спать весь день своими громкими боевыми песнопениями…

Но ему не нужно было вдаваться в подробности своей просьбы. Потому что Питер, чья рука дрожала, как осиновый лист во время урагана, уже сунул пистолет 44-го калибра обратно в кобуру и уставился на своего пленника полными ужаса глазами. Питер провел пересохшим языком по еще более сухим губам. И:

– К-кто вы? – прохрипел он.

– Я уже говорил тебе, – раздраженно сказал малыш. – Я Оле Лук-Ойе, приносящий сон. Песочный человек!

– Песочный, О-о-о! – простонал Питер Петтигрю. Мир под его ногами содрогался. Он пытался собраться с духом, чтобы нанести последний мятежный удар по этому врагу разума

– Но… но Песочный человек – это всего лишь… миф!

– Миф в твоем понимании! – свирепо парировал Оле Лук-Ойе. – Разве я похож на миф? – При этом он выглядел весьма солидно, с крепкими руками, упертыми в крепкие бедра, и глазами, сверкающими негодованием. – И это говорит мне о том, как ты можешь меня видеть? Я невидимка, ты же знаешь.

– Н-не для меня, – дрожащим голосом произнес Питер Петтигрю, – нахмурился Оле Лук-Ойе, – очевидно. Но… Ах! Эти темные штуки, которые ты носишь на глазах! Как они называются?