В традициях народов и племён,

Тебе бы не мешало пообщаться,

С народами, на Мидгарде, что в братстве,

Союз скрепив, живут с давних времён.

Сплотившись после долгих испытаний,

Отвергли распри, злобу, подлость, ложь.

Мы новый мир построили в изгнанье,

Все мысли, обратив на созиданье,

Дня будущего, в коем ты живёшь.

Незримо, каждый, лепту свою вносит,

В сознание и ауру земли.

Она устала и пощады просит,

Мир техногенный, жизни вызов бросил,

Иллюзию, построив на крови.

* * *

Начало лета, форм многообразьем

Будто кичилось, ублажая взор.

И снова удивляло скудный разум,

(Пред ним листая слайды раз за разом),

Изысканностью проявленья форм.

Их, сравнивая с *выжженной пустыней*,

*Благословенной* матушки Земли.

Виктор вдруг понял, его долг отныне,

Всё предпринять, чтоб человек отринул,

Все низменные помыслы свои…

По рощам перелескам и дубравам,

Бродил он без опаски, среди крон.

Благоухало поле разнотравьем,

А пряный ветерок кудри лаская,

Клонил в живительный и благодатный сон.

Хотелось в буйстве красок позабыться,

В траве примятой, глядя в небеса.

Чтоб навсегда с блаженством этим слиться,

Испить воды холодной из «криницы»,

Как в детстве, вновь поверить в чудеса.

Рассчитывать на дружбу и признание,

Виктор не стал, слова лишь только звук.

Ведь в одночасье изменить сознание,

Не мог рассудок, хоть он со старанием,

Пытался избежать душевных мук.

А потому, в пути был осторожен,

У местных, лишь припасы пополнял.

Контакты свёл до минимума, возможно,

Страх генетически в нас заложен,

Он затрудняет чуждое принять.

* * *

Раскинувшись в тени старой берёзы,

Виктор сомлел, всему виной жара.

Морфей навеял сладостные грёзы,

Он в них переживал метаморфозы,

Осознавая:– это лишь игра.

Томилась плоть без женского *участья*,

Из затаённых уголков души,

Либидо накатило волну страсти,

Рассудок не мог справиться с *напастью*,

А сам он просыпаться не спешил.

– Какой недуг, тебя герой так мучит,

Такие стоны, оторопь берёт.

С сарказмом кто- то весело озвучил,

Виктор присел, чтоб рассмотреть получше,

Того, кто страсти оборвал полёт.

Две милые девицы усмехаясь,

Смотрели с любопытством на него.

По жестам видно, со всех сил старались,

От смеха *не зайтись*, Виктор стесняясь,

Враз покраснел, качая головой.

И столько в жесте укоризны было,

Что две проказницы, умеряли свой пыл.

И смуглая, что дерзко разбудила,

К нему шагнула, улыбнувшись мило,

– Гея, представилась:– ну ты уж нас прости.

– Гуляли мы с подругой на опушке,

Денёк задался, птичий перезвон.

И вдруг, могучий храп, словно из пушки,

(Она копной волос прикрыла ушки),

– А следом прозвучал твой страстный стон.

Её глаза лазоревого цвета,

Затягивали в омут с головой.

И требовали с вызовом ответа,

– Моя подруга, скромница Суэта,

Продолжила смеясь,

(о, Боже мой):-

Виктор подумал, робок как мальчишка,

Какой пассаж, – смущенья не унять.

Он был всегда стеснителен не слишком,

На вечерах сыпал сарказм с излишком,

А тут, *язык от нёба не отнять*.

Усильем воли, справившись с волнением,

Он имя наконец то произнёс.

Но думал лишь о Гее без сомнения,

Суэта на них глядя с изумлением,

Вдруг неожиданно озвучила вопрос.

– Я не мешаю, что застыли разом?

Но звуки речи пали в пустоту.

Любовь внезапно их связала разум,

Незримому подчинив приказу,

Сердцебиенье, мысли и мечту.

Кружили души в вечном вальсе чувства,

Глаза в глаза, очей не отвести.

Величье единенья вот искусство,

Что наполняет мысли тихой грустью,

И избранностью верного пути.

Всё сущее забыто в одночасье,

Когда сердца забьются в унисон.

Влюблённых окружив флюиды счастья,

Стараются укрыть их от ненастья,

Чтобы продлить Любовь, как дивный сон.

Они общались мимикой и взглядом,

Виктор подумал, вот же хитрый гном.