Согласно изданному в 2008 г. толковому словарю французского языка «Le nouveau Petit Robert de la langue franзaise», появившееся в начале XI в. слово «envie» исходно означало ненависть, злобу, отвращение, а с середины XII в. стало использоваться для указания, во-первых, на раздражение и неприязнь, испытываемые человеком к тем окружающим, кто обладает недостающими ему преимуществами; во-вторых, на острое желание, позыв добиться чего-то, стремление удовлетворить некие потребности и интересы вне ситуации соперничества. Назвать события того времени, которые способствовали подобному смысловому наполнению envie, а также его письменному распространению, весьма затруднительно. История Франции XI–XII вв. содержит немало фактов, свидетельствующих о возрастающей роли духа конкуренции в общественной жизни и, как следствие, укоренении в массах смешанного чувства вожделения и озлобления. В военно-аристократическом сословии стремление к славе и превосходству канонизировано кодексом чести рыцарей, обязанных отстаивать попранное достоинство в смертельных поединках. 24 ноября 1095 г. папа Урбан II произносит в Клермоне знаменитую проповедь с призывом выступить в Крестовый поход для освобождения от неверных Святой земли и гроба Господня. Речь папы имела громадный успех, и уже зимой того же года образовалась большая «армия» крестоносцев из беднейших слоев. Плохо вооруженные, с нашитыми на плечо крестами, они почти полностью были истреблены сельджуками. Но менее чем через два года в Константинополе вновь собралось примерно 300 тысяч крестоносцев, и начался настоящий 1-й Крестовый поход. Мотивы, побудившие людей к участию в нем, естественно, различны. Кто-то искал почестей и богатства, кто-то – освобождения от долгов, кто-то – отпущения грехов. Но все эти люди – от графа Тулузского Раймунда и герцога Готфрида Нормандского до безземельного батрака из Лотарингии – были объединены «священной» ненавистью к иноверцам. Любопытно, слова «ненависть» (haine) и «ненавидеть» (haпr) также появились во французском языке в XII в.

Не думаю, что расцвет рыцарства и Крестовые походы – единственные причины появления лексики противостояния, борьбы, озлобления, предательства, зависти и т. п. Увеличивается численность городского населения, развивается т. н. коммунальное движение – борьба горожан за независимость от сеньоров под лозунгом коммуны (одними из первых в Западной Европе такие коммуны возникли на севере Франции). В городах появляются рынки и ярмарки – постоянно действующие и сезонные торжища, ярмарка во французской Шампани приобретает значение общеевропейского центра торговли. Рынок же, как нам с вами, читатель, хорошо известно, стимулируя потребности, обнажает дефицит возможностей, что открывает простор для зависти. О ней, по-видимому, вспоминали и странствующие народные певцы – носители складывающейся в это время во Франции эпической традиции. В аристократических кругах приобретают популярность стихотворные переложения библейских легенд, в том числе о Каине и Авеле.

Подытожим. Историко-культурный контекст жизни средневекового француза давал множество оснований воспринимать ее не только как арену борьбы с силами слепой стихии или безжалостного рока, но и как столкновение противоположных человеческих ценностей, интересов и страстей. Требовалось слово, обозначающее острое, сродни органическим нуждам, желание обладать чем-либо в ситуации соперничества с другими страждущими, удача которых становилась и ориентиром, и преградой на пути достижения цели и вызывала неприязнь к преуспевшему. Иначе говоря, требовалось слово, именующее массовое стремление добиться бо́льшего, чем есть в настоящий момент, но не меньшего, чем у соседа. Именно таким словом и послужило «envie», указывающее одновременно и на жгучее влечение, и на ненависть к чужому превосходству. Полагаю, читатель, это на первый взгляд сугубо лингвистическое событие имело серьезные социально-психологические последствия. Привычка жить с постоянной оглядкой на окружающих, рассматривая их успехи и неудачи как мерило собственных побед и поражений, – тысячу лет спустя профессиональные психологи назовут это «социальным сравнением» – становится важнейшим регулятором социального поведения и генератором социальных эмоций – зависти, ненависти и ревности. Забыл упомянуть, французский эквивалент ревности – jalousie – также рожден в XII в.