Масштабы геополитического освоения земного пространства – от Прибалтики и Причерноморья до Аляски и Калифорнии – обнаруживают не только колоссальный поисковый потенциал русского народа, но и иной тип, нежели на Западе, того, что понимается под патриотизмом.

Высмеивая СССР 40-х годов, периода кампании против космополитизма, вспоминают шутку: «Россия – родина слонов», – и мы смеёмся за компанию, – но забывают при этом, что Россия – родина мамонтов. А тут уже не знаешь, смеяться или преисполняться гордости. В памяти поднимаются образы трёх величайших подвигов русского народа во имя спасения европейской самобытности – самопожертвования ХIII – ХV веков перед лицом нашествия Золотой Орды, отпора претензиям на мировое господство Наполеона в ХIХ веке, подавления нацистской чумы в ХХ веке. Иные наши соседи могут обойтись патриотизмом «малой родины», и никто не вправе их осуждать. Но крыловский Слон не может поселиться в конуре Моськи, а мамонт – в норе суслика.

Всемирно-историческая заслуга нашего Отечества, сколько бы ни усиливались замазать её «старатели» с Запада и их доморощенные приспешники, состоит в том, что оно «распахнуло дверь» человечеству в социализм, в формацию реального гуманизма и космическую эру, в ассоциацию людей производительного и творческого труда. И наш патриотизм уже продемонстрировал себя как явление не узко провинциальное, а межконтинентальное.

За столетия борьбы против русского и десятилетия – против советского влияния сотворена могучая индустрия лжи чудовищного размера – настоящий «смог» общественного сознания, полоняющий народы и страны. В уста Рейгана, к примеру, была ещё в 70-х годах вложена оскорбительная аттестация Советского Союза как «империи зла», хотя сей комплимент, несомненно, был заслужен Соединёнными Штатами Америки. Несмотря на то, что всё самое передовое и по-настоящему демократическое Европа и Америка взяли от социалистической системы.

Мы сами виноваты в своём поражении на полях «психологической войны», смирившись с демагогией борьбы против «культа личности» и позволив грязным брызгам (этой кампании целых полвека) оценивать весь послеоктябрьский, высший для России – и не только для неё одной, – этап истории.

Вынужденные хрущёвцами двигаться в сумрачном тоннеле антисталинизма, мы обрекли себя на длительное покаяние в мнимых грехах, на погоню за «болотными огнями» пресловутого «нового мышления», отрекаясь от философии просвещения, труда и равенства. В этом потоке получила питательную среду и фальшивая, безнравственная идентификация украинского народа как нерусского, и позиционирование Украины как не-России. От такого «открытия» Кучмы до оправдания «расчленёнки» русско-славянского мира было шаг ступить. Этим «открытием» и был подпалён Майдан в 2014 году.

Психологическое противопоставление украинцев и «москалей» надо рассматривать исторически, признавая, что в предыдущие столетия оно не рассматривалось как явление вне русского народа. Сколь это ни странным покажется, но исторически совершенно достоверно, что «украинский народ», а затем и политический о нём вопрос сочинили польские учёные и писатели вслед за разделами Польши в 1793–1795 годах. Никаких украинцев до конца XIX века в Российской империи не было. Слова «Украина» и «украинец» – неологизмы, новые слова, появившиеся в словарях и начавшие активно распространяться в конце XIX века.

Украинцы были одной из основных этнических групп Австрийской империи на момент включения Галичины в её состав. Так, в Галичине, Закарпатье и Буковине проживало почти три миллиона человек. Национальный состав наибольшей из этих земель – так называемой Восточной Галичины – колебался в таких пределах: 70 % украинцев, 20 % поляков и 10 % евреев вплоть до конца XIX века, в то время как часть поляков несколько выросла.