– Степка! Мама! Куды вси подывались? – девушка протерла заспанные глаза, – Дядько! Я тильки на хвилинку лягла. Дядько! Поможите найти Степку, вин за водой побиг. Дядько, мне страшно, дядько! Я тилько хвилинку, тилько хвилинку!

– Хватит реветь! Всю траншею затопишь, – Дмитрич, кажется, догадался, откуда взялось это ревущее чудо в телогрейке, – Как звать тебя, кудрявый ангел?

– Фенька, – девушка умоляюще смотрела на своего спасителя, – Дядько, не бросайте меня! Отвезите меня домой, у мене мама хворая, вона мене жде…

– Ладно, давай руку, пойдем к своим.

У машин оживление. Все, кто сидел, повскакивали с травы и сгрудились вокруг, затормозившего на полном ходу, армейского газика.

– Кто старший? – майор с седой прядью выскочил на дорогу.

– Ранило нашего комбата, – Сара Максимовна, показала рукой на первую машину, – Плохой он, а что случилось?

– А то и случилось, что в километре отсюда немецкие танки прорвали фронт и через час другой будут здесь! Немедленно прошу покинуть оборонительную линию. Справа в ста метрах есть проход для транспорта. Через полчаса здесь не должно быть людей. Повторяю, немедленно покиньте оборонительные сооружения!

– Товарищ майор! Не можем мы быстро. У меня в двух телегах тяжелораненые, а машины переполнены, друг на друге лежат.

– Кузнецов! Где Кузнецов? Подгоните два грузовика, пусть быстро перегрузят тяжелых. Километров через пять по большаку перегрузите людей опять на телеги и возвратите машины обратно на позиции. Выполняйте!

– Товарищ капитан медицинской службы! – Дмитрич подвел к фельдшеру дрожащую от страха Феньку, – Вот, нашел в окопе. Говорит, что потерялась. Что мне с ней делать?

– Этого еще нам не хватало! Посади ее к тяжелораненым в машину, по дороге разберемся. Заканчиваем! Трогаем!

Отъезжая от окопов Фенька растерянно наблюдала из-за борта грузовика, как быстро заполняли солдаты свежевырытые окопы, как нарастал шум приближающихся раскатов.

– Сестричка! Нога! Немеет! Правая. Помоги, – чья-то рука потянула Фенькину душегрейку, – Помоги сестричка!

– Вы мене? Зараз я, – Фенька попробовала освободить из-под лежащего солдата зажатую чьим-то телом ногу. И у нее получилось

– спасибо милая, у меня аж голова закружилась. Что-то я тебя раньше не видел. Новенькая?

– Ни, я от ставочников отстала. Вони домой уехали, а мене в окопах забыли.

– А откуда вас привезли? Может по дороге завезут? Наверное, родные беспокоятся?

– Со ставка мы. Есть сило рядом, кажись Попивщина, – Фенька вдруг представила, как мамка ждет ее со смены и слезы опять полились на душегрейку.

– Поповщина? Подожди, вчера была Поповщина, поутру проскочили. Так ведь там уже немцы! И в Глухове немцы. Вот беда-то какая, ведь мы едем на Ворожбу – это в другую сторону. Вот беда-то! Но ты радоваться должна, дуреха! Судьба от немцев тебя повернула! Жить будешь долго! А домой возвернешься еще, порадуешь мать. Сколько годков – тебе слезливая?

– Семнадцать на Рождество було. Що зараз буде? Що мене робить?

– Так ты уже дивчина взрослая, а я подумал шестнадцать годков, а то и меньше. Щупленькая ты больно. Но руки сильные – вона как мою ногу выдернула! А ты знаешь, что сделай. Попроси нашего врача, чтобы при санитарном взводе оставила. А назад будем фашистов гнать – ты у своей деревни и соскочишь. Скоро из Сибири подкрепление придет – бежать Гитлеру, пока портки не потеряет.

Колона остановилась. Большак еще не разбитый. Раненные немного отошли от ухабов проселочных дорог. Ехать бы, да ехать, до самого госпиталя.

– Василий Дмитриевич! Организуйте перегрузку тяжелораненых обратно на телеги, машины возвращаются обратно на фронт. До Ворожбы уже недалеко, к утру будем на месте. Девочки, все на помощь санитарам! Осторожней с переломами и брюшными ранениями!